Морское

Прибереги на чёрный вечер
воспоминания, успев
от будущей беды отречься,
читая мысли нараспев.
Куда же смотрит Бог? В окно ли?
А может, смахивает пыль
с поверхностей прямоугольных
и с лакированных перил?
Февраль не рушится – крошИтся
над полускованной рекой,
тоскующей по крику птицы,
рекой, текущей под рукой,
в незастывающее море
смотрящей, в голубой кристалл
нацеленной, и на изломе
впадающей в одно из ста
морей.

Опять – пробоина. Сквозь днище
течёт весенняя вода,
ломая ход вещей привычный.
«Никто – с тобою – никогда –
не уживётся» – голос сверху.
Заканчиваю второпях
дела. И вижу человека,
не затонувшего в морях.

Зачем ему земля? Нетвёрдое –
куда прочней. Не чуя дна,
обременён одной заботою
(забота у него – одна!) –
не доплывать. Рукой до берега
не доставать. Увидеть сон,
где крона мирового дерева
не затмевает горизонт.
Часы, чьи стрелки наспех сделаны
из теста (смесь песка с водой),
кидать в волну и ждать не демонов,
а рыбин с новостью немой.

Моря не сбрасывая с плеч,
в уме наматывая мили,
любить единственную вещь
в своём несухопутном мире.
Не штиль (пшеничные поля),
не шторм (возвышенные горы,
холмы) - потусторонний взгляд,
аквамариновый, минорный.
Сокровищ нет на дне его.
Затеять поиск? Сил не хватит.
Не затушить волной – огонь,
застывший точкою на карте.
Са-мо-до-ста-точ-ный! Сирен
не выгонять за рамки хора,
но каждой – подарить сирень.
И плыть, не думая о «скоро».