Любовь безответная, переходящая в любовь по переписке...

 Учился в нашей группе студент, внешними признаками которого были высокий рост и заметная сутулость, благодаря которым носил он некоторое время кличку «Интеграл». Те, кто изучал высшую математику, понимают, что в профиль его фигура напоминала этот самый символ. А ещё на нашем курсе учились сестрички-двойняшки Степановы, которые числились красавицами среди девчонок пяти наших групп. По-моему, числились небезосновательно. И вот, в одну из этих Степановых влюбился наш Интеграл. Влюбился совершенно безответно, и, по-моему, большая часть посвящённых в эти события такой вариант сюжета принимала с явным злорадством.
 Интеграл же втрескался по уши и в поисках ответных чувств стал преследовать свою равнодушную красавицу везде, где это позволяли обстоятельства, а иногда и там, где обстоятельства не слишком способствовали установлению романтических отношений. Если учесть, что был он ещё и редким занудой, то становилось совершенно ясно, что шансов у Интеграла не было не только на большую любовь, но и на лёгкий романчик. Но, как известно, влюблённые не способны трезво оценивать реальную обстановку, и наш герой пытался завладеть вниманием красавицы Степановой, где только мог, а та пыталась от его внимания ускользнуть.
 Доставалось и второй сестричке, а также соседке по комнате, так как в этой комнате он стал частым гостем и изводил их молчаливым сидением или неуклюжими попытками завести светскую беседу. Бывали и материальные потери. Так, однаджы, не предчувствуя беды, девушки открыли коробку конфет «Былина» и совсем было собрались ими полакомиться, но тут чёрт принёс Интеграла, и пришлось предложить ему угоститься. Интеграл стал угощаться и прекратил только тогда, когда довольно большая коробка опустела. Здесь следует заметить, что он не всегда относился к продуктам питания столь беспощадно. В первом семестре его соседи по комнате расстались с ним, как с соседом, когда после долгих поисков источника неприятного запаха, открыли его тумбочку и нашли её полной всяких домашних деликатесов, часть из которых сгнила. При этом он охотно участвовал в поглощении гостинцев, присылаемых его соседям заботливыми родителями...
 Но на этот раз справедливость восторжествовала, причём довольно скоро. В три ночи сладкоежке стало плохо с животом, и его увезла неотложка. Две недели преследуемая красавица и её окружение были избавлены от набегов на свою комнату, а бедного больного никто даже не навестил в тяжёлый час, так как его забыли внести в список общемосковской справочной госпитализируемых через неотложку больных, и мы не смогли узнать, в какую больницу прийти к нему с апельсинами и другими деликатесами. Может, так было и лучше для него, так как я настаивал на включении в передачу коробки конфет «Былина»…
 Впрочем, шанс приложить руку к событиям вокруг, как можно было бы выразиться теперь, сладкой парочки, был мне неожиданно предоставлен. Зашёл ко мне после занятий друг Артём и стал рассказывать:
- Пришли мы с Интегралом после учёбы в общагу и стали проверять свои почтовые ячейки. И вдруг я нахожу среди прочих письмо к Степановой. Той самой. Корпус 03 написали нечётко, и оно попало к нам в 05-й. Показываю пиьмо Интегралу, - а он в лице переменился, конверт у меня выхватил и умчался с криком: «Я передам».
- Здорово, - обрадовался я, - теперь повеселимся.
- А в чём дело?
- А ты не понимаешь? Приходи вечером. Лучше с пивом.
Вечером я собрал в нашей комнате лучшие юмористические силы в количестве 5 -ти человек, и мы стали сочинять объяснение в любви Степановой от имени Интеграла. Мы куражились всю ночь. Приходили соседи и интересовались, по какому поводу мы так ржём. А мы упивались результатами своего творчества. Мы катались по полу, дёргались в конвульсиях и захлёбывались удачными фразами. Мы славно провели эту ночь, наши труды вылились в несколько тетрадных листков. Жаль, что за давностью лет я не могу воспроизвести их содержание, но, как показали последующие события, оно заслуживало всяческих похвал.
Наутро я заклеил листки в конверт, надписал его Степановой, но корпус указал наш, 05-й, и опустил в почтовый ящик.
 Через день письмо было доставлено почтовым ведомством по назначению, и коварный план без сбоев и осложнений стал претворяться в жизнь. Более того, накануне судьба повернулась к несчастному влюблённому задом ещё круче, чем в предшествующие дни, что расцветило планируемые злоумышленниками события дополнительными цветочками. А случилось то, что доведенная неуклюжими ухаживаниями до готовности отстаивать право на невмешательство в личную жизнь непарламентскими средствами, прелестница послала нашего воздыхателя открытым текстом и при свидетелях. В жизни Интеграла наступила самая чёрная полоса. Чтобы выбраться из неё, ему нужно было любым способом вымолить прощение и разрешение бывать, хоть иногда, в обществе своей любимой. Но для разговора пришлось бы осуществить несанкционированное проникновение на запретные территории, а это могло вызвать ещё больший гнев объекта вожделения и сделать ситуацию необратимой. Поэтому Интеграл судорожно искал повод для разговора, и когда в руках Артёма возникло письмо с заветной фамилией, это было воспринято как дар небес, как реакция вселенной на его молитвы. Письмо было выхвачено и полетело к адресату в трясущихся руках импровизированного почтальона.
 Он влетел в комнату своей мечты почти умирающим от счастья, но, будучи с любимой в ссоре, подсел на кровать к её соседке и попросил передать письмо адресату, а сам приготовился принимать благодарности или хотя бы услышать тихое «спасибо», при этом прорабатывая варианты ответа, которые позволили бы хоть как-нибудь продолжить разговор.
 Но осчастливленная адресатка после вскрытия конверта повела себя более чем странно. Она несколько раз перевела взгляд с письма на сияющего соискателя руки и прочих органов и, не дочитав даже первой странички, вскочила и, закрыв лицо ладонями, выбежала из комнаты. Озадаченный влюблённый просидел ещё 2 часа, отвечая невпопад на реплики сестры и соседки сбежавшей красавицы, и был ими с трудом выпровожен из комнаты. Ничего не понимая, он покинул неверным шагом корпус 03.
 Понять же преследуемую Степанову легко. Попало бы злополучное письмо к ней каким-либо иным способом, - она бы посмеялась над анонимной шуткой. Но принёс письмо тот, от чьего имени этот кошмар и был написан. Принёс и сидел, ждал ответа. Так что проявить свою реакцию на это объяснение в любви она смогла только в комнате у подружек, где письмо было хором дочитано до конца и понеслось по этажам, сопровождаемое рассказом о способе его доставки.
 Назавтра на первой паре лектор никак не мог успокоить аудиоторию, которая то там, то сям взрывалась смехом в соответствии с перемещением по рядам таинственного конверта. Прочитавшие письмо переключались с лекции на обсуждение и выдвижение гипотез, при этом волей-неволей оглядываясь на Интеграла. Чувствовал ли он, что является героем некоего действа, я не знаю, так как и без письма у него были причины для не совсем адекватного поведения. Отдельные же активисты, пытаясь добиться от него какой-либо реакции, громко произносили при его приближении одну из запомнившихся, якобы им же и написанных фраз, но реакции не было. Поговорить с ним в открытую никто не решался. Наша же группа злоумышленников охотно поддерживала дискуссии, но тайны не выдавала.
 Когда Интегралу стало известно о письме, я не знаю, но ко мне он подошёл месяца через два и сказал:
- Думаешь я не знаю, кто написал это письмо?
Как ни была жестока наша проказа, я полагаю, что письмо сыграло в судьбе Интеграла положительную роль, так как разом, без излишних мучений, оборвало его безответную и бесперспективную любовь.