Любовь похожа больше на проклятие

Стремлюсь освоить новые рифмовки,
разнообразить чтоб свои стихи
и сделать их ритмически занятней.
Да что-то получается неловко:
сложна рифмовка через три строки, -
чресстрочная – читается приятней!
Уже собрался сделать шаг попятный
и, бросив идиотскую затею,
тебе в привычном стиле написать,
да то, что начал, не могу бросать,
поэтому теперь сижу, потею
в попытке завершить стишок невнятный.
Пока я в схеме сей не преуспел,
чтоб написать тебе, все что хотел!

Рифмовка быть должна витиевата,
пусть рифмы пляшут странный танец свой,
чтоб схему было трудно уловить, -
тогда строфа ритмически богата!
Рисунок в ней быть может и такой,
что я пытаюсь тут изобразить.
Хоть сложно, ни к чему душой кривить:
конечно, форма здесь не так важна,
важнее чувства, о которых пишешь!
Как описать, чем ты сегодня дышишь? –
для этого сноровка нам нужна:
стихи писать – не то же что любить!
Слова любви не трудно подбирать,
труднее с нею жить и… умирать!

Она похожа больше на проклятие:
в себе несет страдание и муку! –
не дьяволом ли нам дана любовь?!
Прощание с тобою как распятие:
я умираю в каждую разлуку,
но воскресаю при свиданьях вновь!
Я рассказать тебе всегда готов,
как больно встречи дожидаться долго,
как тяжелы, тоскливы вечера,
не важно, что мы виделись вчера,
сегодня нет в том никакого толка! –
да не хватает образов и слов!
Какой тут образ?! Кто любил как я?! –
Любовь всегда у каждого своя!

Вот, наконец, добрался и до сути,
чтоб душу пред тобою распахнуть
и показать, чем я живу, дышу…
Но все слова знакомые до жути:
пусть лжи в них нет, но правды – только чуть!
Я у тебя прощения прошу
за то, что бесталанно так пишу,
о чем писали гении ни раз:
и Данте, и Петрарка, и Шекспир!
В тебе, в тебе одной весь этот мир,
мой мир, в котором я живу сейчас,
в котором образ твой в душе ношу!
Хоть душу нелегко в стихах открыть,
писать стихи все ж проще, чем любить!