Он забыл чудовищную вечность: она исчезла перед ним, как постоянная реальность, как даун грязного уродства. В активности обнадеживающего веселья, в спокойствии тихого умиротворения коротко слышалась ему грубая немота и будили отвратительные расплывчатости. Часы стояли. Ступор рабского штиля заволок будущую настоящность, и он вспомнил её грубую немоту, её земные расплывчатости. В центре, в свете свободы, проносились шумно его года, полные атеизма, опустошенности, смеха, смерти и ненависти. Тело перестало засыпать – и вот она снова исчезла, как постоянная реальность, как даун грязного уродства. И мозг обездвижен в апатии, и для меня умерли в который раз и атеизм, и опустошенность, и смерть, и смех, и ненависть…
Убить Пушкина
© Copyright: Нильз, 2004
Свидетельство о публикации №104012001163
Свидетельство о публикации №104012001163
Рецензии