Площадь разбитых унитазов неоконченная шуточная пьеса, третья ча

09. 1999 -
ПЛОЩАДЬ РАЗБИТЫХ УНИТАЗОВ


От автора:

Я не смогу сказать вам что-то новое,
И не хочу припомнить что-то вечное.
Я обещал тогда создать трилогию -
И выполняю то, что мной обещано.
Я стал другим за три последних осени,
И, может, выйдет всё не так уж весело.
Уже сентябрь качается за окнами,
До холодов уже чуть больше месяца.

Поговорим о чём-нибудь несказанном,
Как есть оставим всё, что не получится.
Мы в нашем мире - все такие разные…
Да Бог с ним. Заболтался. Ладно, слушайте.



ПРИСТУП ПЕРВЫЙ

1613 год. Москва. Заседание Земского собора. На повестке дня - бюджет. Председательствует М.Ф. Романов. В президиуме - КАЗНАЧЕЙ и другие лица.

ДЬЯК:
Голосуется бюджет…

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА (с жутким хохляцким акцентом):
Та засуньте его в ж…
Вин кусае и жужже…

РОМАНОВ:
Цыц! Достали, блин, уже!
Вот ведь бесова напасть -
Представительная власть:
Вечно метятся, злодеи,
Ниже пейджера попасть!
Продолжай!

ДЬЯК (читает донос):
Сегодня ночью,
В предрассветной тишине,
Видел я, как два злодея
Рисовали на стене
Городского казначейства
Экскаватор

КАЗНАЧЕЙ (хватаясь за голову):
Как, опять?
Брать отгул на трое суток -
Эту мерзость оттирать?
Кто же сделал эту гадость?

ДЬЯК:
Шуйский! Кто же мог ещё?
Он своею пропагандой
Всех замучил, лысый чёрт!
Это он своей эмблемой
В гонке выборной избрал
Экскаватор - как источник
Созидающих начал…

ОТ АВТОРА:
Ну вот, опять заело на политику…
А вам, поди, совсем иного хочется.
И мне не в радость разбирать по винтику
Всё, что там было, жило и ворочалось…
И потому не за горой -




ПРИСТУП ВТОРОЙ.
Россия. Местность где-то под Урюпинском. Кабак у дороги. Большая пьянка. Пьянствуют: трое русских (пропивают вертолёт), ПОЛЬСКИЙ ПОСОЛ, снова засланный в Россию и угодивший прямо к столу, и прочий сброд.

ОТ АВТОРА:
Полезен спирт для поддержанья сил.
И потому наш край еще не вымер,
Что, как сказал однажды князь Владимир,
Лишь в питии - веселие Руси.

ПОСОЛ (подавленно):
Ах, как прекрасна жизнь была еще вчера…
И лишь во сне являлись эти мне виденья.
Двенадцать лет не вспоминал (почти день в день) я,
Как упоительны в России вечера.
Ох, матка боска!

РУССКИЙ:
Брось ты! Пей до дна!

ПОСОЛ (равнодушно):
А что терять? В моей непьющей Польше
Живой души теперь немногим больше,
Чем в этом жбане - мутного вина!

И сам король, с тех пор, как завязал,
Извёлся, сон утратил и надежду:
Не может вспомнить без бутылки, как он прежде
Не зная польского, страною управлял?

А тут ещё недавно он узнал,
Что и в политике у нас не так все чисто,
И по его стране какие-то марксисты
Таскают в черном чемодане "Капитал",

Его усиленно скрывая от налога.
И хорошо, что их пока немного,
Иначе нам - давно бы был… финал.
(Вздыхает)
Ох, матка боска!

РУССКИЙ:
Брось ты! Пей до дна!
Наш старый царь ведь тоже был любитель
Почтить своей персоной вытрезвитель,
А мы - по-прежнему великая страна!
Ты не печалься – пей еще вина.

ПОСОЛ:
Пойми же ты, мой иноземный друг!
Ведь что случится, если божьей твари
Взамен воды дать выпить скипидара
И не по капле, а сполна и вдруг…

РУССКИЙ:
Да ничего! Два месяца назад
Гаврила Синий, местный наш любитель,
На опохмелку выпил растворитель…

ПОСОЛ:
Он умер?

РУССКИЙ:
После.

ПОСОЛ:
Верно, сильный яд?

РУССКИЙ:
Гаврила умер в страшных муках оттого,
Что, уничтожив все запасы ацетона,
Неосторожно отхлебнул со дна бидона
Простой воды глоток - и больше ничего.

ПОСОЛ:
С моею речью согласишься ты!
Ужасно трудно адаптироваться было.
Поляки, правда, крепче вышли, чем Гаврила:
Не перемёрли, отхлебнув воды…


ОТ АВТОРА:
Пускай все сон, пускай любовь - игра.
И нахрена мне не сдались твои объятья,
Число и месяц буду долго вспоминать я…
Как упоительны в России вечера!




ПРИСТУП ТРЕТИЙ

ОТ АВТОРА:
Дурацкая какая - то традиция
В моих произведениях просматривается:
В шесть действий уложиться можно, в принципе,
А нынче вот - мозги не поворачиваются.
И пусть не верят в то, что мысли есть, -
А хоть ты тресни - надо, чтобы шесть…
Но ничего - уж если так приспичило,
И чтобы сказку дальше раскрутить,
От общегосударственного к личному
Нас классик поучал переходить.
Его науку вспоминая вновь,
Коль нету денег - пишем про любовь.

Ночь. Крепостная башня. На смотровой площадке, под неработающим прожектором, сидят двое часовых и при свете карманного фонарика играют в карты.
Внутри башни что-то прохрипело, прощелкало, и башенные часы пробили полночь.
Внизу появляются люди – две сомнительные личности с музыкальными инструментами – скрипкой и барабаном. Устраиваются у дома напротив под балконом и начинают петь серенаду:

СКРИПАЧ: (играя арию князя Игоря):
Ни сна, ни отдыха измученной душе!
Вы целый мир затмили красотою…
Вся жизнь моя

БАРАБАНЩИК: (не в такт ударяя в инструмент):
Без вас

СКРИПАЧ:
Гроша не стоит.
Я у фонтана ждать вас буду в шесть…

Открывается балконная дверь, выходит ДАМА СЕРДЦА.

СКРИПАЧ:
Ах, как я рад, что вновь увидел Вас!

БАРАБАНЩИК:
Я и не смел надеяться на встречу!

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (перекатывая на поворотном круге станковый пулемет, злобно, про себя):
Вы так легко изгадили мне вечер,
И что еще хотите в этот раз?!

БАРАБАНЩИК: (косясь на горящий вполнакала прожектор)
Дрожит в ресницах капелька огня,
Небесный купол звездами расцвечен.

СКРИПАЧ:
Я так хочу, чтоб не кончался вечер,
Чтоб вы вот так же слушали меня…

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (вздыхает вполголоса):
Ни сна, ни отдыха измученной душе…
(Кричит):
Мать вашу так, достали, блин, уже!

ВТОРОЙ СТРАЖНИК: (перегнувшись через ограждение, кричит):
Сейчас и мы вам что-нибудь споем!
Ну ладно, вы вдвоем такие перцы,
Что подняли с кровати даму сердца
Своей возней… Но мы-то здесь при чем!?

Оступается, задевает какой-то провод, что-то замыкает, прожектор вспыхивает в полную силу и свет ударяет прямо в окно напротив.

СКРИПАЧ (поет):
Какая ночь!

Разбуженный ярким светом и криками, из окна высовывается разъяренный местный житель.

М.Ж.(кричит):
Какая, к богу, ночь!?
Светло, как днем! Орут, как на футболе!

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (кричит вниз):
Берите даму и валите в чисто поле!
Пугать татар…

Подает голос дама сердца.
ДАМА (игриво):
Да я бы и не прочь.
Уже неделю как мечтаю я
Уединиться (где – не столь критично)
С мужчиной молодым и симпатичным.
(задумчиво)
Но вас вон сколько… Это ведь статья…

На балкон выбегает ОТЕЦ ДАМЫ с ружьем в руках, слышавший все, что кричали, и потому несколько выведенный из себя

О.Д. (патетически):
О боги! Чем же вас прогневал я?
Ведь я – почтенный городской советник,
Весь город будут будоражить сплетни,
Что проституткой стала дочь моя!
Я застрелюсь!
(передергивает затвор)

ДАМА:
Молю тебя, отец!
Я не хочу остаться сиротою!

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК (кричит):
Алё, старик, стреляться-то не стоит!
Вон тех двоих ухлопай – и конец!

(Старик прикладывается, чтобы стрелять в скрипача)

СКРИПАЧ:
Ты что, мужик?!

СТРАЖНИКИ (хором, подсвечивая прожектором цель):
Отец, не промахнись!
Вторую ночь орут так непристойно!
Когда же город сможет спать спокойно,
И видеть сны, и… зеленеть среди весны?!

ДАМА бросается к отцу, пытается вырвать ружье. Скрипач и барабанщик падают на тротуар. Охранники едва успевают присесть под прикрытие каменного ограждения. Раздается выстрел, пуля разбивает прожектор.

МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ:
Вы все там что, сдурели, вашу мать!?

Борьба продолжается, раздается второй выстрел. Пуля разбивает окно напротив.

2-Й МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ:
А, стекла бить?! Смотри, куда стреляешь!
Стреляет в ответ из рогатки, снаряд рикошетом от стены снова попадает в прожектор, в котором охранники только что сменили лампу.

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК
Ну мы-то здесь при чем?!

ВТОРОЙ СТРАЖНИК:
Не представляю…

ПЕРВЫЙ СТРАЖНИК(в ярости заправляя в пулемет ленту и взводя курок):
Хрен с вами, сами напросились воевать!!!

Гремит длинная пулеметная очередь, сопровождаемая матюгами и звоном бьющегося стекла. С площадки башни на мостовую с дробным звоном сыплются стреляные гильзы. Ружье с балкона стреляет третий раз. Дама визжит. Местные жители матерятся. Квартал начинает просыпаться, горожане громко выражают свое недовольство. Ночные музыканты давно сбежали от греха.
В крепости играют тревогу, гремят элеваторы, подавая на батарею снаряды. Гарнизон расчехляет орудия и готовится встретить ночного врага.

ОТ АВТОРА:
Расстрелян, как копейка, белый свет.
Всю ночь гремело, ухало, летало.
И в шесть пятнадцать на развалинах квартала
Настало утро. Поднялся рассвет.
Взойдя на чудом уцелевшее крыльцо
Восточной нефы католического храма,
Вздохнул ночной поклонник нашей Дамы:
«Да… У любви – не женское лицо…»
Из прочих чувств сильнейшее – любовь.
Блажен, кто любит. Свят сердечный голод.
Но буря чувств – она еще не повод
Другим счастливым ночью портить кровь…



ПРИСТУП ЧЕТВЕРТЫЙ.

ОТ АВТОРА:
…Город древний, город славный.
Бьют часы на башне главной.
Стрелки круг очертят плавный,
И по-новому начнут.
Стрелки тоже понимают,
Что немного опоздают,
Ежедневно привирая
На одиннадцать минут.

Крепость в нашем городе. Башня. В одном из помещений на верхнем этаже сидят на снарядных ящиках ДРАКОН и БАШНЕР. На полу стоит электрический чайник, в окно выставлена спутниковая антенна.

Башнер:
Объяснить попытайся мне вот что, Дракон, молью траченный!
Ты летаешь по свету, ты чаще встречаешь людей.
Почему эти твари, все время куда-то спешащие,
Меж собой сговорились считать нас с тобой за чертей,
За злодеев, готовых весь мир ввергнуть в хаос и ненависть.
За солдат никому не известной, нелепой войны.
Ведь они, захотевшие стать чище нас, обозвавши нас нечистью,
Целиком и в деталях такие же точно, как мы.




За антенны зацепится день,
И провиснет над сонным городом,
Поднимая с постелей людей,
Недовольно ворчащих без повода.












Иные раздражители послав,
Давайте снова взглянем на Посла.

Москва. Кремль. Царские палаты. Прием иноземных послов. На троне – М. Ф. Романов. Среди прочих – наш старый знакомый, ПОСОЛ ИЗ ПОЛЬШИ, побитый, помятый, но бодрый.

РОМАНОВ:

Чуть приподнялась из руин страна –
И оказалась сразу всем должна.




Нам не дано предугадать,
Что по стаканам разольется,
И кто из нас потом проснётся,
А кто… Да полно, господа!
Не для того ж я сгоряча
Придумал Грозного Вована,
Чтоб, начиная песнь заздравно,
За упокой её кончать.
Царя Бориса вспоминал,
И выводил Посла рефреном,
Не склонным к пьянке, но душевным.
Под драматический финал,
Чтобы все лица умирали?
Да есть ли толк в таком финале?
Его ж любой сто раз видал…

Нет, други, это не финал!
Проснись, любимая! И снова
Вован Вованыча Второго
Мир на престоле увидал
Первоянварским днем морозным.
Доколе он не прозван Грозным,
Дотоле это не финал…