сборник

                Сон

Я предчувствую разлуку.
Я протягиваю руку –
А твоей не нахожу.
Будь удачливым и смелым.
Я тебя сияньем белым
На прощанье окружу.


Сердце выну из груди
И в ладонях протяну.
Будь со мной. Не уходи.
Не оставь меня одну.
Будь со мной. Я ни о чем
У тебя не попрошу.
Головою на плечо
Ляг ко мне. Я не спрошу,
Где ты был, и с кем ты пил,
И кого ты целовал.
Как меня ты не забыл.
Как старался – забывал.
Будь со мной. Ты нужен мне.
Низачем, а просто – ты.
Этой ночью при луне
Расцветут мои цветы.
Будь со мной. Возьми меня.
Будь со мной жесток и груб.
Но пойми, что променял
На безумье моих губ
Ты свободу и покой.
Будь со мной. Сегодня ты
Очень нужен мне – такой,
Какой есть, из темноты
Вдруг возникший. Будь со мной.
Будь застенчив и несмел.
Щедр и нежен. Будь такой,
Каким быть давно хотел.
Я приму тебя таким,
Каким ты себя отдашь.
Мой уставший пилигрим.
Мой король. Мой верный паж.


Веки уставшие день золотой опустил.
Ночь неспеша, но охотно взялась за дела.
Мой ненаглядный назойливый свет погасил
В доме, где я до сих пор никогда не была.
Как удивительно сладко тоскует душа.
Боль заглянула, но сразу куда-то ушла.
Неразделенностью странной наивно дыша,
Эта тоска необычно легка и светла.
Ночь, будто няня, укутает снами меня.
И проследит, чтоб никто этим снам не мешал,
И просидит в изголовье до нового дня,
И за заботу не ждет благодарных похвал.
В миг, когда краешка неба коснется рассвет,
Станет понятно – меня наяву больше нет.

Никто никогда не узнает о вечере этом –
О том, как жасмин свои звездочки сыпал к ногам,
О том, как мы встретились снова потерянным летом,
Как рядом мы шли босиком по седым берегам,
О том, как над морем вставал апельсиновый месяц
И желтые тени бросал на прибрежный песок,
Как ивы нам плакали, ветви как руки повесив,
Как нежно развязывал ты тонкий мой поясок.


Пожалеешь, да будет поздно.
Будешь корчиться ты в бреду.
Ночью тихою и морозной
Будешь плакать в моем саду.
Под окном моим будешь плакать
И по ставням моим стучать.
Будут слезы на пальцы капать.
Поздно будет меня прощать.
Поздно будет любить и поздно
Вслух признание произнесть.
Не нужна будет ночке звездной -
И не радостна – эта весть.
Будут белы твои ресницы,
А глаза - холоднее льда.
Я приснюсь. Я смогу присниться,
А вот жить – уже никогда.


Первый шаг от меня –
Это только начало
Возвращенья ко мне.
Ты не знаешь еще,
Что уже навсегда
Нас с тобой повенчала
Чаровница-зима,
Что опять горячо
Станет сердцу в груди,
Снова жгучие вьюги
Не позволят дышать,
И окажешься ты
В сотый раз – не один! –
В заколдованном круге –
У опасной, знакомой, заветной черты.


Ребенок капризный! Глаза уссурийского тигра,
Но розовость губ – страшно тронуть – боишься поранить.
О, как Вы решились играть в эти взрослые игры?
Вы – чуткий мой сон, Вы – моя беспокойная память.
Зачем, дорогой, Вы так неосторожно красивы?
Ах, солнцу рыдать на кострах этой осени пряных!
Уж рыжие клены взметнули испуганно гривы
На залитых розовым светом осенних полянах.
И кажутся странным ушедшее только что лето,
Когда Вы учили меня над судьбою смеяться,
Горячие губы волшебного нежного цвета
И в воздухе теплом дурманящий запах акаций.



Вот мы и вместе. Давняя мечта
Сбылась, когда ее уже не надо.
И непризывны линий красота
И тонкость рук, и изумрудность взгляда.
Мы вместе – невзначай и невпопад.
Последний такт не станет первой нотой.
Не к месту этот вычурный закат,
Рассыпанный по листьям позолотой.
Мы вместе, но такая тишина
В моей груди, и так спокойны руки.
Мы вместе, но по сути я одна.
Мы вместе в нескончаемой разлуке.


И опять будет февраль, и опять будет апрель.
Для кого, нежный мой враль,
В этот раз будет свирель?
Для кого будут глаза
С золотым взмахом ресниц?
Для кого – на два часа –
Ты возьмешь нежность лисиц.


Все дальше уходишь.
Я голос твой слышу все реже,
                и тише,
                и глуше.
Уже научилась дышать,
                и на звезды смотреть,
                и цветы поливать.
Цветы – это ты. Их прозрачные,
                нежные,
                робкие души
Готовы любить, но не в силах фиалки
                от бешеной страсти пылать.


Разве это беда,
Что живем мы не вместе?
Разве кровь – не вода?
Разве стоит – о чести?
Разве это – печаль?
Разве это – встречаться?
Уходить, не начав.
Не продолжив, прощаться.
Разве глаз – синева?
Разве губ – полыханье?
Разве это – слова?
Разве это – дыханье?
Разве можно дышать,
Если душно и пыльно?
Разве так – удержать?
Даже если так сильно?
Это все не вопрос.
Это ясно, как божий
День. Ну, что в землю врос?
Проходи же, прохожий!


И даже после горьких слез – прощу.
Еще один немой вопрос – и отпущу.
Когда-нибудь придешь сюда – опять.
Я буду, помня о тебе – не ждать.
Резвиться телом, а душой – не жить.
И всем чужим давать воды испить,
Постель стелить и хлеба предлагать.
На праздные вопросы – лгать.
Лукавыми ресницами манить.
И ни одной их тайны – не хранить.


Я приснюсь тебе в кошмарных снах.
В тихий омут нежно заведу.
Изогнусь дугой в твоих руках
И тебе накликаю беду.
Не посмеешь все же обвинить
Ты меня, а был бы, в общем, прав.
Бесконечной будет эта нить
Еженощных призрачных забав.
И ни разу радость и покой
Не пробьются сквозь туманный взгляд.
Ты хорош вот именно такой.
Ты ни в чем, дружок, не виноват.
Ты чужой собой оплатишь счет,
Дорогой ценой потери сна.
Ах, мои друзья – лохматый черт
И прекрасноликая луна.
Кто тебя был в силах уберечь
От соблазнов солнечного дня?
Берегись подобных странных встреч,
Помня свет, идущий от меня.


Ты будешь счастливым?
Ты мне обещаешь?
Ты много красивых
Еще повстречаешь.
И каждая будет
Как будто приветом,
Как будто бы ветром,
Дыханьем согретым.
Но ты не коснешься
Никоей из этих.
Ты лишь улыбнешься,
В них сходство заметив
С той светловолосой,
Смешливой и дерзкой.
А вечер белесый,
Опять болью резкой
Пронзенный, просыплет
Пурпурную пудру
И в страхе рванется
К премудрому утру
Зализывать раны,
А ночь, его встретив,
И будто бы – странно –
Его не заметив,
Придет к тебе снова
И скажет: «Я рядом.
Снимите оковы.
Вам больше не надо
Быть пленником чести,
Невольником долга.
Вы будете вместе.
Отныне – надолго».


Не заслужил покой, а только свет
Мой неродной, но навсегда желанный.
Сегодня, как всегда, тебя здесь нет,
Мой ласковый, мой злой, мой долгожданный.
Мне жаль тебя. Ты слаб и нелюдим.
А я могла бы поделиться силой.
Но ты и знать не хочешь, что любим,
Мой безнадежно дорогой и милый.
Не хочешь знать, что сам как лунный свет –
Безжизненный, но сказочно чудесный.
Сегодня, как всегда, тебя здесь нет.
Мой славный, мой жестокий, мой прелестный.


Не разрубить мне тот Гордиев узел.
Меч затуплен,  силы нет в руках.
Бесцеремонный вечер резко сузил
Просвет зеленый в серых облаках.
Не разорвать болезненной той связи,
Но в пустоту ее уходит нить.
Апрель-бесенок так неловко сглазил
То, что хотел декабрь соединить.


- Какая!
- Какая?
- Чужая!
- А ты – не чужой?
- Может быть…
Заботливый грохот трамвая
Поможет тебя позабыть.
Вернее, помочь пожелает,
Но выбьется, бедный, из сил.
- Какая?
- Какая!
- Живая! А ты мне – живой?
- Может – был…


Дай руку. Поделись сейчас со мной
Своим благоразумием и силой.
Я провожу тебя с тоской немой.
Уже неважно, кто ты мне, мой милый.
Без просьб и жалоб отпущу тебя
Навстречу новым бедам и удачам.
Да, мы, морские, губим, полюбя.
В лицо смеемся, а в подушку плачем.
Но плач недолог, вечен только смех.
Не мни себя источником страданий.
Ты станешь скоро лишь одним из тех –
Одной из тем для вычурных преданий.


А Вы придете в этот дом,
Уже не будучи желанным,
И будете печальны в нем,
О счастье вспомнив долгожданном.
И в пыльном полумраке штор,
Задвинутых тогда надолго,
Вы прочитаете укор
Забытого когда-то долга.
Журнальный столик и портрет
В немодной потускневшей раме.
Вы вспомните тот Ваш совет
Красивой и капризной даме:
Остаться навсегда собой,
Быть только чуточку нежнее,
Но ласку, нежность и покой
Дарить тому, кому нужнее.


Губы тронула улыбка.
Ах, земное счастье зыбко!
Солнышко мое, мой рыбка,
Ты не верь моим словам.
Все легко и ненадежно.
Надо очень осторожно –
Не беспутно-бездорожно
Заходить на вечер к нам.


Мы расставались томительно-нежно,
Оба поняв бесполезность попытки
Вместе сбежать и по-детски мятежно
Бросить весь мир ради сладостной пытки
Видела, как зубы врезались в губы,
Видел, как ногти вдавились в ладони.
Были объятия резки и грубы.
Это не ласки, а муки агоний.
И исчезала великая сила.
Пальцы слабели, глаза закрывались.
Нам не отвергнуть того, что здесь было,
Как бы и сколько бы мы ни старались.
Как бы луна не стремилась с орбиты –
Ей не порвать того вечного круга.
Так наши мысли в единое слиты.
Как же мы сможем уйти друг от друга?

Он мало говорит мне нежных слов,
Но как меня он бережно целует.
А я давно не знаю берегов,
Лишь только ветер в паруса подует.
Лишь только свет забрезжит на окне,
И в гнездах заворочаются птицы,
И что-то за него прошепчут мне
Его густые светлые ресницы.


По промокшей парковой аллее
Я одна – в который раз – иду.
Мне уже нетрудно быть скромнее
У людей и неба на виду.
Мне уже нетрудно быть невзрачной,
Незаметной, тихой и простой,
И не соблазнять своей прозрачной
Северной неброской красотой.
Я уже привыкла быть послушной,
Выполняя каждый твой приказ,
И могу казаться равнодушной
К свету горячо любимых глаз.
Я готова выполнить любое
Мудрое желание твое.
А в награду ждать мне не покоя,
И не счастья – только забытье.




Я видела вчера в твоих глазах
Пожары Трои и Помпеи гибель.
А что увидел ты в моих слезах?
Хотя бы видел ты, что они были?
Мир рухнул за один короткий миг.
Отказываюсь верить в то, что вижу.
Похороню в груди безумный крик,
Потуплю взор, во всем себя унижу –
Но только дай мне шанс унять пожар
И по ветру развеять эти искры.
Пойми, мой друг, что я такой удар
Не вынесу – ни медленно, ни быстро.
Пойми, что – дыхание мое,
И свет, и соль, и сон, и пробужденье.
Верни расположение свое
Или избавь меня от наважденья,
Которое любовью не назвать.
Скорее, это просто принадлежность
Меня тебе. Позволь мне рассказать
Всю за год накопившуюся нежность.





Я помню (вот только в каком это было году?),
Что были однажды мы очень и долго близки.
Я в памяти роюсь, но даты никак не найду –
Одни бестолковые разного цвета куски.
Я знаю, однако, все точно, ошибки здесь нет.
Ведь как бы иначе могла б тебя так понимать –
Не как понимают законы движенья планет,
А как все движенья детей понимает их мать.
И как бы меня мог согреть этот свет голубой
От глаз твоих, если бы не был с рожденья любим,
И как бы могла быть счастливой не рядом с тобой,
А только в одном с тобой мире, под небом одним.
Вот! Я поняла. Мы любили друг друга всегда.
Еще не встречаясь и даже не зная, как звать.
Какая же это, однако, была маята –
О месте прописки своей половинки гадать.
Теперь все в порядке. Я знаю: ты все-таки есть.
И главное – это. А то, что не мой – это боль,
Но это не горе, ведь можешь ты рядом присесть
И тихо сказать: «Как, ты плачешь? Ах, киска, уволь».


В лесу заповедном, в тени изумрудного клена
На узкой тропинке я жду тебя, мой невлюбленный.
Я ночью гадаю по жилкам на листьях осины.
При свете луны я желаю тебя, мой красивый.
До утренних роз я мечтаю о том, как услышу
Шаги твои здесь под космической звездною крышей.
Холодный рассвет одевает мне плечи туманом,
А день меня сном соблазняет забавным и странным.
В лесу заповедном, в его колдовском полумраке
Мне мудрый паук подает свои тайные знаки.
Здесь дружат со мной барсучата и дети волчицы,
Племянники рыси и шумные пестрые птицы.
Мне гордо кивают рогами лесные олени.
А травы головки склоняют ко мне на колени.
Всем хватит уюта под пологом листьев зеленых.
Здесь воздух целебен для глаз, красотой опаленных.


 Ты бросаешь меня, но так,
Как ребенок бросает грудь.
Обижаешься на пустяк,
Убегая, зовешь: «Побудь!»
 Отрекаешься – сам не рад,
Проклинаешь то день и час,
А потом вдруг опять – назад,
Чтоб опять был весь мир – для нас.
Только этому не бывать,
Снова ту же гладь не разбить,
Дважды деве не колдовать,
Только дальше – счастливой быть.



Моя боль – это боль от пореза,
А не боль от натруженных ног.
Arc  amandi – моя марсельеза,
Мной усвоенный твердо урок.


Ты позволяешь мне себя любить,
И я тебе за это благодарна.
И я ничто не в силах изменить.
Моя любовь покорна и бездарна.


Отражается в моих зрачках
Бесшабашное твое веселье.
Голова твоя в моих руках.
Пальцы снимут тяжесть от похмелья.
Незаметно время пролетит.
Снова трудно будет расставаться.
У обоих очумелый вид.
Разве можно столько целоваться!
Разве можно так меня хотеть!
Разве можно быть такой покорной!
Так навстречу гибели лететь
По дороге светлой и просторной.


Миллионы поцелуев на моем лице.
Эта радость - как дорога с пропастью в конце.
Миллионы поцелуев на моих руках,
А мечты мои о счастье  тают в облаках.
Миллионы поцелуев на моем пути.
Ангел мой светловолосый, с ведьмой не шути.
Миллионы поцелуев по моим следам.
Завидно, подружка? Хочешь? – все тебе отдам.


Мы расставались томительно нежно,
Оба поняв бесполезность попытки
Вместе сбежать и по-детски мятежно
Бросить весь мир ради сладостной пытки.
Видела, как зубы врезались в губы.
Видел, как ногти вдавились в ладони.
Были объятия редки и грубы.
Это не ласки, а муки агоний.
И иссякала великая сила.
Пальцы слабели, глаза закрывались.
Нам не отвергнуть того, что здесь было,
Как бы и сколько бы мы не старались.
Как бы луна не стремилась с орбиты,
Ей не порвать того вечного круга.
Так наши души в единое слиты.
Как же мы сможем уйти друг от друга?


«У нас целая жизнь впереди».
Еще целая жизнь для смешной,
Глупой веры, что все «подожди»
Превратятся в «хочу быть с тобой»
Еще целая жизнь впереди
Для того, чтобы вновь тебя ждать,
Оставляя года позади,
И, старея, мечтать и страдать.
Я тебя не прошу: «Пожалей»,-
Или просто: «В глаза погляди».
Только бьется больней и больней:
Еще целая? жизнь?- впереди


Он мало говорит мне нежных слов.
Но как мня он бережно целует.
А я давно не знаю берегов,
Лишь только ветер в паруса подует.
Лишь только свет забрезжит на окне
И в гнездах заворочаются птицы
И что-то за него прошепчут мне
Его густые светлые ресницы.


Станет стихами грусть.
Песней уйдет печаль.
Нет тебя – ну и пусть!
Мне ничего не жаль
Будет звенеть струна
Будет гитары смех.
Буду опять одна-
Только сестра для всех.
Жаворонки споют.
И зацветут сады.
Воды луга зальют.
Реки сломают льды

Ты меня никогда не забудешь.
Я об этом похлопочу.
Просыпаться ночами будешь-
Даже этому научу.
Ты меня никогда не обидишь
И ни в чем не откажешь  мне.
Потеряешь меня- увидишь
Злую осень в своем окне.
Ты меня никогда не узнаешь,
Не рассмотришь даже лица.
Ты себя от меня скрываешь,
Но не скроешься до конца.



Будьте добры, объясните мне, как Вы хотели
Сделать счастливой меня в этот горестный год?
Разве не ясно, что лютые эти метели
Все и всегда переделают наоборот.
Как все неловко и резко у Вас получилось.
Как невпопад и не к месту был каждый Ваш взгляд.
Боже, как глупо и зря я всему покорилась.
Нет, на любимых, поверьте мне, так не глядят.
Ваши упреки мне странны. По-моему, рано
Вам упрекать меня в том, что причиной всех бед,
Всех Ваших слез – звонкий смех. Что душевная рана
Ваша – одна из моих несерьезных побед.


Губы тронула улыбка.
Ах, земное счастье зыбко!
Солнышко мое, мой рыбка,
Ты не верь моим словам.
Все легко и ненадежно.
Надо очень осторожно.
Не песпутно-бездорожно
Заходить на вечер к нам.


.


Кем будешь ты, мой гость случайный
В моей запутанной судьбе –
Всегда загадочно печальный,
Не изменяющий себе.
Что мне подаришь? Что отнимешь?
Глухую боль? Слепую страсть?
Ты выше звезд меня поднимешь
Или прикажешь ниц упасть?
Или одним из многих встречных
Уйдешь из памяти туда,
Где груз мгновений скоротечных
В туман уносят поезда?


Немощность тела.
Сила желаний.
Громом гремела
Цепь ожиданий.

Сила желаний.
Немощность тела.
Без провожаний! –
Я так хотела.

Жуть одиночеств.
Сладость падений.
Время пророчеств.
Бремя владений.

Боль обстоятельств.
Бред одиночеств.
Будет ли счастлив?
Если захочет.


Пора, пожалуй, незаметной стать,
Воспоминаньем бледным и далеким.
А в памяти своей перелистать
Все прежние забавные уроки.
Не стоит больше продлевать печаль,
Которую рождает безнадежность.
Пора свой образ отодвинуть вдаль,
А нежность заменить на осторожность.
Вниманье равнодушьем заменить,
Чувствительность – спокойствием и тактом.
Самой порвать связующую нить,
Взглянув  в глаза неодолимым фактам.


Два дня страданий – это в самый раз.
Я не ребенок, чтобы плакать долго.
Улыбка снова – будто на заказ.
Нет – в исполненье ветреного долга.
Быть ветреницей – долг? Конечно! Да!
Счастливой быть давала обещанье.
Потери? Боже, что за ерунда?
Вот вам моя слезинка – на прощанье.


Семь лет прошло – как будто не жила,
И не было ни взлетов, ни падений.
Ты хочешь знать, как у меня дела,
Мой ласковый и непреклонный гений.
Уже пошел бы в школу наш малыш.
Он был бы самым умным и красивым.
Ты тоже, знаю, по ночам не спишь,
Ведешь беседу с лунным переливом.
Он рассказал уже тебе о том,
Как хорошо все у меня сложилось,
Как было трудно, но зато потом –
Как ты сказал – все так и получилось.
Как получилось все, как у людей:
И дом, и сад, и все, что нужно, в доме,
И по весне над розой соловей.
Все атрибуты счастья, только кроме
Той сумасшедшей силы на износ,
Той сладкой боли, что с ума сводила –
Всего, что ты с собой тогда унес,
Чему я никогда не изменила.


Может, обижу Вас я, но все же:
Мудрый учитель – разве похожи
Вы на тот образ, древний и строгий.
Соединялись наши дороги.
Только вот возраст – тоже немало.
Вы ль поспешили? Я ль опоздала?
Так уж случилось, плакать не будем.
Просто друг друга мы не забудем.
Вы – ученицу, я – педагога.
В этом, пожалуй, грусти немного.


Мы о хорошем мало говорили,
А о плохом – зачем и говорить.
Мы многое друг другу подарили,
Могли бы еще больше подарить –
Не в этой жизни, и не в этом мире,
Не наяву и даже не во сне,
А где-то там, в заоблачной квартире,
Он мог бы навсегда прийти ко мне.
И могли бы стать совсем немыми,
Ведь даже здесь мы поняли без слов,
Что никогда мы не были чужими,
Что в двух сердцах жила одна любовь.


Уже, наверно, наступил
Тот день, что наступить обязан.
Уже меня ты отлюбил.
Уже со мной ничем не связан.
Уже и мой спокоен сон,
И о тебе могу не думать.
О чем же тот печальный стон
Мой? Или твой? А может, дунуть
Пытался ветер мне в окно,
Чтоб рассказать о том, что звезды
Бормочут в небе? Все равно.
На них глядеть теперь нам поздно.


Он первым начал порожденье зла
И первым рассчитается за это.
Я множество подарков припасла,
Но главное – два ласковых привета,
И взгляд – с такой покорностью немой,
Хранящей отзвук бешенных желаний,
И цвет его – небесно голубой
С оттенком прежних разочарований.
И обаянье грации моей,
Наигранной и детски неуклюжей.
Все это под покровом из теней,
Переплетенных ледяною стужей.


Рабочий свечи сделал на заводе.
Они сжигают рук его тепло.
Мы отдадим свою любовь природе,
Где без огня уютно и тепло.
Зачем кровать? Ведь есть песчаный берег
И полог есть из ивовой листвы.
В ночных полях цветет душистый вереск,
А посвист соловьиной тетивы
Заставит сердце биться учащенно,
Как в детстве, на удары не скупясь.
Я на колени нежно-восхищенно
Паду пред Вами, мой пресветлый князь.
Все будет беззастенчиво и больно,
Как в первый или как в последний раз,
Но лишь однажды вскрикну я невольно,
Ни разу не посетовав на Вас.




Кто-то мудрый однажды сказал,
А глупцы второпях разнесли,
Что весна – это время начал,
Пробуждения соков земли.
Но мудрец, протрезвевши, забыл,
То, что спьяну спорол невпопад.
А глупцы по весне всех кобыл
Заставляют зачать жеребят.
Ждут, что кошки котиться начнут,
Гуси-лебеди – яйца нести.
А весна? А весна – тут как тут.
Только вряд ли нам с ней по пути.


Взгляд прямой, говорящий о многом.
Взмах руки, предлагающий сесть.
Приглашение к новым тревогам –
Ваша честная тонкая лесть.
Каждый день – это снова на прочность
Испытанье непрочной души.
Где мне взять хоть взаймы непорочность.
Удержи же меня, удержи
Моя память о чуть поутихшей
Свежей боли, о черном рубце,
О мечте, как всегда, изменившей,
О внезапном и скором конце.


И та, которой – равно,
Однажды станет ненасытной,
И  камнем ринется на дно
Своей печали первобытной.
И долго будет поджидать
С неразрешимым напряженьем
Свою добычу, разорвать
Готовая одним движеньем
Того, кто скоро попадет
В расставленные ею сети.
Вот как печаль ее пройдет.
Вот отчего бывают дети.


Это часов ядовитые стрелы,
В тело вонзаясь, сеют разор.
Все их движенья злы и умелы.
Старости скорой точен узор.


Все так же тяжело, но есть надежда
На то, что будет тяжело, но долго,
И будет время, чтобы выбрать между
Сознанием вины и чувством долга.


Уйду туда, откуда появилась,
Оставив за собой лишь легкий след.
А ты решишь, что я тебе приснилась.
Растаял сон, едва забрезжил свет.


Впервые постараюсь воскресить.
Ты первый удостоен этой чести.
Но мне одной пожар не погасить.
Мы сможем сделать это только вместе.


Муть сомнений и сожалений
В глубине двух родных озер.
По хрустальности вожделений
Трещин страха ползет узор.
И зависимости от мнений
Сплетена роковая сеть.
Одному из главных умений
В неумелых руках истлеть.


Я научусь без тебя спать.
Я научусь без тебя петь.
Освобожусь от страха опять
Что-то сказать тебе не успеть.
Только одно утешает здесь –
Я без тебя же буду стареть.
Комплекс морщин не увидишь весь.
Мне для тебя – сейчас умереть.


Прячась за своим непониманием,
Ты не восстановишь свой покой.
Ты меня поранишь невниманием –
Станет тебе легче, дорогой?
Прячась за своим неоткровением,
Ты не убежишь от суеты,
Но разрушишь мир своим сомнением,
Мир, где были рядом я и ты.


Пересчитайте еще раз
Все Ваше серебро и злато.
Я возвращаю Вам сейчас
Все, чем от Вас была богата.
Смотрите, все ли здесь сошлось?
Не затерялся ль где-то грошик?
А чтобы все у Вас сбылось,
Любите впредь собак и кошек.
Они хозяину верны
И сохранят все Ваши тайны.
Порой вредны для тишины,
Зато скромны необычайно.
И за спиной не прозвучит:
«Подлец, он любит эту киску!»
И как же преданно урчит
Она, облизывая миску.


Нет, живу не в нереальном мире.
Я просто жить в реальном не боюсь.
Ты слышишь, голоса звучат в эфире.
Они звучат в тебе: дружок, не трусь!
Ты быть не сможешь всем всегда по нраву.
Нет истины единственной для всех.
На каждый шепоток зачем управу
Искать. Пусть им ответом будет смех
Счастливый. И корректность – за насмешку.
И нежность – платой за ехидный взгляд.
Святой и дьявол – в каждом вперемежку,
И каждый перед каждым виноват.
Но если это брать за пункт отсчета,
Тогда, пожалуй, незачем считать.
Пусть остается в памяти забота.
Бесперспективно боль запоминать.


Будь осторожен. Говорю, что знаю.
Храни себя от бесполезных слез.
Ох, я себя врагу не пожелаю.
Конечно, шутка, но прими всерьез.
Ведь ты не первый (дай бог, не последний),
Кто потеряет голову и сон.
Пусть будет путь твой моему соседний,
Иначе как бы не прервался он.




Ты мне ребенок? Нет. Или любовник?
 Нет. И не муж? Нет. И не брат, не друг.
Нет, все не то. Но до сих пор виновник
Бессонных суток на скрещенье рук.
Ты мое счастье? Нет. Или удача?
Нет, не моя. И не моя судьба.
Но как и прежде, на тебя иначе,
Чем с нежностью, не гляну, хоть груба
Порой с другими. Не вместилась строчка
В четверостишье – лишняя. Как я.
А я тебе любовница? Нет. Дочка?
Соседка по мгновенью бытия.




Во мне сейчас так мало сердца.
Прости, мой друг, ты опоздал.
А от себя куда же деться,
И где такой найти вокзал,
Такой билет, чтобы умчаться
От бесконечных душных снов,
И больше с болью не встречаться
И не теряться в сонме слов –
То тихих и покорно-нежных,
То жестких, грубых и пустых,
Или рассеянно-небрежных,
Или открытых и простых.
Да, сердца так осталось мало.
Оно всего лишь движет кровь.
Оно так, бедное, устало.
Его теперь страшит любовь.
Оно не в силах стать сильнее,
Чтоб снова все в себя вобрать.
Лишь по привычке я умею
Теперь еще не умирать.


Не разрубить мне тот Гордиев узел.
Потерян меч и силы нет в руках.
Бесцеремонный вечер резко сузил
Просвет лиловый в серых облаках.
Не разорвать болезненной той связи,
Но в пустоту ее уходит нить.
Апрель-бесенок так неловко сглазил
То, что хотел декабрь соединить.


Цвет твоих глаз – как синь моих озер,
Как небеса над сопкой голубые.
Будь даже ты убийца или вор –
Ты дорог мне, как те места родные.
Мне твоя речь всегда ласкает слух.
Не слыша слов, воспринимаю звуки.
Один язык у нас, столь разных, двух.
Пусть не меня твои ласкают руки.
Пусть не в мою опять приходишь ночь.
Я счастлива похожестью звучаний.
И ты не в силах будешь превозмочь
Живую память чувственных молчаний.


Я тебя не чувствую чужим.
Странно. Или нет? Мы так похожи.
Лишь себе душой принадлежим.
Ты ничей. И я, наверно, тоже.
Я теперь не знаю, что с тобой,
Как здоровье и о чем печали.
Помнишь, наш последний путь домой?
Помнишь, всю дорогу мы молчали?
Помнишь, были счастливы тогда
И от счастья слов не находили?
Только в том, что все – не навсегда,
Сами же себя и убедили.
Так случилось. Можно только так.
Можно только замереть в начале.
Можно сделать только первый шаг
И к чужому берегу причалить.




До встречи во сне.
До веселой и радостной встречи
У ночи на дне, осыпающей звезды на плечи.
Я скоро вернусь.
Или Вы возвратитесь оттуда,
Где легкая грусть
И печали застенчивой чудо.
И будут легки
Километры навстречу друг другу.
Неслышны шаги
По земному фатальному кругу.
И снова вперед,
Унося в своей памяти тайны.
Но снова придет
Наше время столкнуться случайно
На краешке сна.
Только там будет многое можно.
Шалунья-весна
Нам расстелет постель осторожно
В цветущих лугах
И укроет нас звездною пылью.
Я в Ваших руках –
Эта сказка покажется былью
На краешке сна.




И даже после горьких слез – прощу.
Еще один немой вопрос – и отпущу.
Когда-нибудь придешь сюда – опять.
Я буду, помня о тебе – не ждать.
Резвиться телом, а душой – не жить.
И всем чужим давать воды испить.
Постель стелить и хлеба предлагать.
На праздные вопросы – лгать.
Лукавыми ресницами – манить.
И ни одной их тайны – не хранить.


Осень.
Мы больше погоды у неба не просим.
Где-то
Последние звуки ушедшего лета.
Рядом –
Ты. Рядом со мной под густым листопадом.
Скоро
Мы тоже покинем пустеющий город.


О, какой листопад!
Желтизною завьюженный город.
Объявленья летят
Принося с собой ворохи тем.
Он вернулся назад,
Чтобы все, кто душою немолод,
Вдруг очистили взгляд
От налета тяжелых проблем.
Он накроет собой
Пыль недавно ушедшего лета.
Сменим мутную смесь
«Я и ты» на певучее «мы».
Желтый и голубой –
Два природою данные цвета
Будут царствовать здесь
До прихода суровой зимы.


Жанне К.
Этому сердцу еще не однажды разбиться.
Этому лбу не одну еще стену пробить.
Ах, как же просто в вишневые очи влюбиться.
Трудно случайные теплые взгляды забыть.
Трудно узнать, кто потом станет сердцу дороже.
С первого взгляда понять и, поняв, оценить.
Ты так опасно душою намного моложе,
Чем в двадцать два в нашем веке положено быть.
Будь осторожна, но не изменяй себе все же.
Все сохрани, что прекрасного юность дает.
Станешь, наверно. Когда-нибудь тише и строже.
Пусть только нежность твоя никогда не пройдет.







Как ты, бесстыжий, смел опять позвать?
Ах, я сама тебе себя вручила.
Я помню, было. Боже, дай мне силы
То воскресать, то снова умирать.
Ласкать как море и палить огнем,
Быть тише трав и звонче водопадов.
Быть незаметной, но всегда быть рядом.
Он. Для него. Ему. Его. О нем.


- Ты любишь меня или только желаешь любить?
- Нет, я убиваю в себе это странное чувство.
- Ты хочешь по собственной воле бесчувственным быть?
- Бесчувственным? Нет. Убивать – это тоже искусство.


М.М.
Бог пусть судит тебя.
Ты в него даже, кажется, веришь.
Свое счастье губя,
В этом вечно кого-то винишь.
Остаешься одна.
Одиночество временем меришь.
У слепого окна
Недвижимо часами стоишь.
Время будто смола
Налипает на тонкие стрелки.
Ты опять не смогла
Сделать так, чтобы все – хорошо.
На столе две свечи,
Будто две перепуганных белки.
Как ни плачь, ни кричи –
Он уже навсегда не пришел.


Снова ты мне навстречу шагнул.
Снова мне - как тогда – улыбнулся.
Только ветер – осенний – задул,
Когда ты ко мне как бы вернулся.
Только мне уже трудно размах
Своих рук распахнуть без опаски.
Слишком знаю, что в этих руках
Могут разные встретиться ласки.
Я тебя не могу оттолкнуть.
Ты мне все-таки дорог. И все же –
Замирает от нежности грудь,
Но не так, как тогда – не похоже.




Ты мой нерастаявший  лед.
Невыпавший первый мой снег.
Мой несовершенный полет.
Не мой дорогой человек.


Ты должен был уехать. Это рок.
Так уезжали все, кто мне был дорог.
Моя любовь – начало всех дорог,
Чей трудный путь неизмеримо долог.
И как лучи, уходят навсегда
Все те, кто был особенно мне нужен.
Машины, самолеты, поезда.
Ну вот, еще один прощальный ужин.
Еще один последний поцелуй,
Последний взмах и – след от самолета.
Но ясен взгляд без мутных слезных струй.
Прощание – привычная работа.


Ты – мое смешное увлечение.
Нет, не увлеченье – излучение.
Яблочно-осенне-листопадное.
Жаром не палящее, прохладное.
Ласково-застенчивое, нежное.
Чистое, пушисто-первоснежное.
Первым легким инеем звенящее.
Доброе, большое, настоящее.
Ветреное, вздорное, беспечное.
Долгое – до смерти, бесконечное.


Мне однажды кто-то говорил:
«Никогда не знаешь, кто твой друг», -
Только прав не совершенно был –
Знаю две из сотен тысяч рук.
Две ладони знаю наизусть –
Грубые, мозолистые – те,
К коим я щекой свое прижмусь,
Утопая в этой красоте.
Знаю пару сильных крепких плеч.
С детства помню их. Прошли года –
И теперь троих тебе беречь –
Дочь, меня и сына – навсегда.
Знаю голос – низкий и грудной,
Тот, что пел когда-то у костра,
А однажды стал навек родной.
Я жена тебе или сестра?
До сих пор мне странно слово «муж».
Что важнее – в паспорте печать
Или двух соединенье душ?
Их не надо кольцами венчать.
И слова-обеты – не для них.
Им – переплетенье двух дорог.
Им – одно дыханье на двоих,
Отчий дом, приветливый порог,
От которого когда-нибудь,
Когда их кровинки подрастут,
Будут начинать свой первый путь,
Свой самостоятельный маршрут.


Я никогда не буду так ждать,
Чтобы затмить собой чужой свет,
И чтобы время повернуть вспять,
И чтобы ты не смог сказать «нет».
Я никогда не буду так звать,
Чтоб заглушить собой чужой зов,
И чтоб заставить – в первый раз – лгать
И вдруг покинуть дорогой кров.
Я никогда не буду так спать.
Чтобы прогнать собой чужой сон
И чтоб последнею зарей стать,
Которой будет отдан твой стон.





Скоро уже пятая весна.
Все приметы говорят об этом.
Я теперь по-новому грустна,
Отболев давно прошедшим летом.
Пятая весна. Открыта дверь
Тихому. Безбрежному покою.
Только этой тишине не верь.
Слышишь, звезды говорят с тобою.
Слышишь, шепчут первые цветы
И кричат вернувшиеся птицы,
Что еще не скоро сможешь ты
От  моей весны освободиться.


венах.


Я не пишу стихи. Мне так спокойно
Вдали от суетливых площадей,
Провинциальных улочек нестройных
И мелочных завистливых людей.
Так редок в жизни случай быть счастливой,
Что глупо упускать его сейчас
Среди заботы чутко-молчаливой,
Знакомых теплых рук и добрых глаз.
Однажды небо упадет на землю –
В который раз – и вспыхну я опять.
Но в данный час я ничему не внемлю.
Так здорово ничто не принимать
Ни к сердцу, ни к уму и быть счастливой
Всего лишь тем, что можно быть одной,
И мужу быть женою хлопотливой –
Как будто бы впервые быть женой.
И видеть радость в штопанье носочков,
И с сыном неспеша ходить в музей.
Такой вот рай из ситцевых кусочков
Среди родных и преданных друзей.


Уходить без следа,
Не сказав на пороге «счастливо!» -
Как сквозь пальцы вода.
Я не с детства была молчалива.
Я не вечно была
Как поникшая грустная ива.
Я звала и вела
За собой, не робела пугливо.
Я была без ума
От людей, на меня не похожих.
Я хватала сама
За рукав торопливых прохожих.
Я бросала в глаза
Им звенящие пестрые искры.
Ах, небес бирюза!
Ах, движенья воздушные быстры!
И неслышен был шаг,
Невесомо прозрачное тело.
Было все только так,
Как мне думалось, как я хотела.
И весь мир был у ног –
Вечно щедрый и вечно безбрежный.
Как же это ты смог –
И зачем? – все разрушить, мой нежный.
Что же ты приобрел,
Отказавшись от этих сокровищ?
Слышишь? – ландыш расцвел.


Я не потребую покоя
От этих сумасшедших глаз.
Я знаю, что это такое –
Вам все законы не указ.
Я  в вашем бешенном полете –
Клянусь! – не буду Вам мешать,
И Вас – уж Вы меня поймете! –
Не буду ждать.


Я пришла – цветущий луг
По подолу сарафана,
Что укрыл собою двух!
Сердце милого тирана
Бьется чаще моего.
Я уже как будто слышу
Крылья аиста на крыше
В день рождения его!




Медленно, задумчиво и сонно
Снова к дому притащилась осень.
Ах, как небо синее бездонно.
Заходите в гости, мы вас просим.
Этот август не роняет звезды –
Думает, что никому не нужно.
Или все же?.. Он свои вопросы
Задает рассеянно. Вам скучно?
Вы уже не можете беспечным
Быть и безмятежным, как когда-то
Были Вы полны дыханьем млечным
Сумрачного летнего заката.
Белые каштановые свечи
Отгорели вместе с синим маем.
А последний августовский вечер  -
Вами он уже непонимаем.
Все остыло вместе с синим небом.
Стало просто, грустно и понятно.
Сыты Вы теперь единым хлебом.
Все ушло давно и безвозвратно.


Нет ни секунды, чтоб остановиться
И лишний раз прилечь или присесть.
Но это просто – целый день крутиться
По дому, если в этом доме есть
Два солнышка, два ласковых ребенка –
Их дружный смех, их звонкий голосок.
И каждая дочуркина пеленка.
У каждый сыном порванный носок
Жизнь наполняют смыслом настоящим.
Я снова буду по ночам не спать –
Одна не спать в огромном доме спящем –
И слушать их дыхание и знать,
Что все в порядке, все теперь как надо,
Все хорошо и правильно у нас.
И самая высокая награда –
Доверие двух пар веселых глаз.


Серый волк по лесу рыщет.
На стволах трещит кора.
От добра добра не ищут –
Значит, не было добра.
Ночь нежна в просторном доме,
Только кошки на душе.
Можно спать и на соломе.
С милым рай и в шалаше.




Золотые россыпи души
Для тебя останутся загадкой.
Не спеши, хороший, не спеши.
Делай это медленно, мой сладкий.
Прикоснись ко мне еще вот так.
Тише! Ты же делаешь мне больно.
Ты лентяй, пропойца и дурак,
Но тобой я в общем-то довольна.
Поцелуй меня еще вот здесь.
Да, еще. Еще, мой ненаглядный.
Только в душу, солнышко, не лезь.
В этот вечер влажный и прохладный
Будь со мной. Будь нежен, дорогой.
Ах, оставь ненужные упреки.
Ты потом когда-нибудь другой
Преподашь любовные уроки.
Ты расскажешь, как себя вести,
И она все выполнит послушно.
Вспомнишь, как «счастливого пути»
Прошептали губы равнодушно.
И накроет волнами обид
Стерва-память. Как она некстати!
«Господи, какой же глупый вид
У покорной дурочки в кровати».
Не она виною, милый мой,
Что тебе вдруг станет одиноко
Ты однажды не пришел домой.
Ты прошел в тот вечер мимо окон,
Освещенных радостью любви
И согретых нежностью заката.
Мы тогда себя не берегли,
А девчонка чем же виновата?
Пожалей ее и не гони.
У нее ведь все еще в начале.
Хоть на миг малышку заслони
От грядущих болей и печалей.


А той свечи причудливый огарок –
Часть беспорядка на моем столе –
Бесценный незаслуженный подарок –
Как многие другие на земле.


      Песня

Моя светлая печаль –
Той мелодии начало,
Что я слышала весной,
Да в родимой стороне.
Моя светлая печаль.
Унесло нас, укачало.
Где ты?
Где ты, мой желанный?
Вспомни обо мне.

Вы скажите, берега
Той реки, что издалека
Принесла мне эту боль
И напомнила о нем,
Вы скажите, берега,
Так же он ли, одинокий,
Помнит,
Помнит эту нежность
В голосе моем?

Вы несите, журавли,
Пролетающие клином,
Свет моих зеленых глаз
И тепло моей земли,
Вы несите, журавли,
В вашем крике журавлином
Пусть он
Слышит мою нежность
От меня вдали.

Моя светлая печаль …


Побудь со мной, ночная тишина.
Я так давно с тобой не говорила –
Все некогда. Такая же луна
Была тогда… А я почти забыла,
Как тихо в этом доме по ночам,
Когда лишь ты и я под этой крышей.
Я локоны рассыплю по плечам.
Иди ко мне. Никто нас не услышит.
Побудь со мной. Подруга с юных лет,
Ты помнишь все полночные печали.
Ты столько раз давала мне совет.
Мы столько раз зарю с тобой встречали.
Побудь со мной сегодня как тогда.
Я снова расскажу тебе об этом.
Струиться будет времени вода
В глазах твоих до самого рассвета.




Разреши себе поверить в сказку,
Мой красавец, ласковый и грустный.
Ты впусти к себе тепло и ласку –
В дом души, в котором нынче пусто.
Дай согреть тебя и убаюкать
Мелодичным радостным напевом.
Будет эхо в сумерках аукать.
Я не буду снежной королевой.
Буду я волшебницей незримой –
Бестелесной и почти неслышной,
А не фурией неукротимой –
Ты не будешь больше третий лишний.
Я люблю тебя и буду верить.
Что однажды в сумрачной тиши
Ты очнешься и откроешь двери
В загрустивший дом своей души.


Будешь и ты как-нибудь ждать.
Годы считать, дни, минуты.
Пальцы ломать, губы кусать,
Все потеряв и перепутав.
Трудно дышать с болью в груди.
Даже рыдать трудно бывает.
Трудно сказать: «Не уходи».
Трудно, когда не заживает
В сердце порез. О, пожалей!
И не тревожь ласковой ложью.
Мне принесет ветер с полей
Теплый привет, пахнущий рожью


Это всего лишь слезы.
Даже когда потоки.
Нет в нашей жизни прозы.
Ведьмы зеленооки.
Пальцы у них прозрачны.
Ночью их шаг неслышен.
Был ты вчера удачлив –
Станешь сегодня нищим.
Лишним, больным и старым.
Грустным и одиноким.
Не поддавайся чарам!
Ведьмы зеленооки.


Не надейся на скорый исход.
Я теперь ворожу иначе.
Видишь, нищенка у ворот.
Нынче холод стоит собачий,
А у нищенки жар в груди.
Под босою ногой снег тает.
- Хочешь хлеба дать? Отойди!
  Хлеба, думаешь, не хватает?
  И не золота-серебра  – 
  Этим я и сама богата.
- Что же надо тебе?
- Добра.
   Есть в твоих расписных палатах
   Золотое тепло души?
   Этим можешь ты поделиться?
   Подожди, дружок, не спеши
   Отвечать, - говорит девица, -
   Что глаза опустил и сник?
- Самого себя не обманешь…
- Посмотри на мой нежный лик.
   Вдруг богаче душою станешь.