Koyaanisqatsi жизнь, лишенная равновесия

Индейского племени протяжное «Ко-я-а-нис-ка-ци».
Биение, зачем-то биение чего-то… и миллиарды отражений «Коянискаци» в шести миллиардах парах глаз.

Мысля метафизически, прозрев, явится взгляду человеческому мир, неведомый ранее и проникнется тогда человек филигранностью живой материи и духа его, осознает истинное положение свое, и предназначение, которое в гармонии созидания заключается, примет, смирив гордыню хаоса.
И Годфри Реджио, еще в молодости проведший четырнадцать лет в посте, молчании и молитвах, вероятно, постигает глубинный смысл бытия;  его мироощущение, насколько вообще возможно судить об этом – искони Человеческое. Но, к сожалению, массе из человекоподобных, то есть нынешней «разумной» составляющей Земли не внять этому. Ибо ныне под понятиями «Человеческий», «Человечный» все меньше подразумевается «гуманный», «любящий» и т.д., скорее наоборот – восстает в памяти Нечто, неприятно гложущее изнутри. Не удивительно – оснований для этого предостаточно. Род людской девальвировал сам себя.
 
«Коянискаци» – первый и дебютный фильм из трилогии «каци» режиссера Годфри Реджио. За ним последовали «Поваккаци» и ультрасовременный, напичканный компьютерной графикой, рекламными роликами, хроникой «Накойкаци» (Война как образ жизни), отражающий реалии наших дней.

…И как противоречий полон наш мир, и мы, раздираемые ими, вершим судьбу Всея. И каковым «Наше Все» станется? Возможно, идеал я обозначил в начале статьи, но путь к нему нелегок, - таит в себе неведомые еще доселе опасности, - и в стремлении узнать его, единым должен быть и дух и разум.
Тем не менее, равновесие или гармония, что в данном случае одно и тоже, при нашей сознательности – это утопия в чистом виде. Не возможна она априори, поскольку само наличие разума противоречит появлению гармонии как таковой. Парадокс.
Не будь цивилизации в современном исполнении вовсе, застопорись ее развитие на том этапе, когда наскальная роспись являлась верхом проявления человеческого совершенства, его мысли, а, следовательно, разума, голосом последнего озвучено было бы все тоже: протяжное «Коянискаци», то бишь «Жизнь, лишенная равновесия», что продемонстрировано в одноименном киноэссе.
И в самом деле – как хаос был всегда, так он остается. Но в представлении нашем это все-таки аморфное понятие имеет  несколько упорядоченную форму.  И именно вектор сознания, который сотворен промыслом, случайностью или еще чем-то ТАК и не иначе, позволяет чувствовать гомосапиенса в относительном комфорте. Но… до поры до времени, покуда не отметит разум возможную неверность направления.
Появляется тогда острая потребность, выразить какими то ни было средствами недостаток комфорта, недовольство сложившейся ситуацией, - все это трансформируется в искусство: устная, письменная формы, живопись, скульптура, и как  одно из наиболее действенных средств – кино. Здесь отмечу, что  побудителем к  созиданию  чего-то  «по-настоящему»  нового,  поворотного является переживание, наполненное не одними лишь радостью, счастьем, но, прежде всего, скорбью и болью, а также, повторюсь, метафизическое восприятие действительного, не стандартные решения являются прологом на пути к успеху создания шедевров мирового, всечеловеческого масштаба.
Можно ли назвать «Жизнь…» шедевром? Скорее всего, можно.   Идейный стержень, пронизывающий произведение от начала и до конца, смысловое содержание, использование смыслообразующих механизмов, подчеркнутых в том числе и выразительно-изобразительными средствами с помощью уникальных технических приспособлений, на тот момент еще не получивших широкого распространения – главные составляющие. Надо также отдать должное высочайшему профессионализму и, конечно же, таланту мастеров – Годфри Реджио и Френсису Форду Коппола, - без приложения оных составляющие сами по себе не имели бы столь значительного влияния на сознание и воспринимались бы как очередное нравоучение.  В этом-то и задача – «правильно» преподнести зрителю то, что он и так знает. Но сделать это таким образом, чтобы не просто напомнить ему известное, иначе зритель будет «отмахиваться» от набившей оскомину проблемы, а так, чтобы он, в конце концов,  проникся, прочувствовал и принял.
Реджио показал существующую в гармонии жизнь-природу; индустриальный, искусственный мир, западную цивилизацию, отнюдь не совершенную, как многие тогда полагали, да и сегодня обманываются. Приемы – контраст, усиливающий восприятие и ускорение пленки.
Облака, дымы, машины, люди, время – все несется в мощном потоке. В качестве комментария – финал. К звездам устремляется космический корабль, который взрывается через несколько секунд после старта, и долго-долго падают обломки. Торжество человеческого прогресса оказалось мнимым.

 Дзига Вертов со своим «Человеком с киноаппаратом» еще в  1929 году поставил уникальный эксперимент, который и в настоящее время потрясает воображение зрителя. Вертов, «неугомонный алхимик», по сути, предсказал, дальнейший ход истории и развития киноиндустрии.
Пророчество сбылось.
Увидел свет спустя полвека фильм «Коянискаци». Встретился глаза в глаза… человек с собою, - к чему, собственно, и стремились подвести зрителя создатели этого Откровения.
Надеюсь, хотя бы немногие увидели это. Да, мы видим: мы – вот они! Неужели, – сказали мы, оглядевшись. – Мы как цветы, все еще способные впитывать с влагой еще не ватных бутафорских облаков нечто большее. Облака все же меняются и дарят нам это нечто большее, а все для того, чтобы лепестков наших, непременно, доверяясь  все еще солнечному свету, раскрывались объятия, не впустую и не ради поглощения теплых лучей, не ради самолюбования, а ради того, кому это необходимо – прежде всего, нам самим.