Семья

Он слышал храп отца,
              журчало брюхо.
По кайфу было старику, раз хрюкал.
И снился ему маленький бунгало,
там негритянка свежие бананы
давала молодому шимпанзе
и попугай запутался в крейзе.
Мечтал лабать на пианино - спился,
мычал, как черт, и горлышком бутылки
худые пальцы резал в темноте.
И прыгал, как осел, в одном шузе.
Жена лежала рядом, как доска -
ленивая, но лучше б он не стал,
чем есть, есть чем, а больше - не желает.
За щеку пряча рубль, в пустом трамвае,
сам неопрятный, с голой головой,
поет Вертинского и щемится домой.
А сын все слышит, смешивая краски,
кладет на холст тяжелые мазки.
Чего там. Спи.
В бунгало тебе шепчет негритянка
сказанья джунглей,
серенады сельв
и на столе из пальм, как прежде, в дамки
вы рубитесь и ты - герой, отец!
Так думал сын
и мать в по тьмах вздыхала,
страдая астмой и болезнью вен.
и все им было мало,
вечно мало
и было им невесело совсем.

98 (?)