Минуют дни и мой черёд настанет...

Минуют дни – и мой черёд настанет.
И бросивши в сомнениях свой дом,
и, час в тиши экспресса отсидевши,
приеду на ночной аэродром.
Тому назад я был здесь ровно месяц.
Всё было так – и звон гитар, и смех,
и самолётов ряд, и привкус водки,
и боль прощания, делённая на всех.
Но я тогда остался у причала.
Друзья ушли, растаяли во мгле.
Ну а сейчас всё обстоит иначе –
поминки надо править обо мне.
Мы улетаем, так уж суждено нам.
Пройдёт лишь час, и мы пойдём туда,
где трапом самолёта дерзко манит
жестокая и сильная судьба.
И ослепит меня, и одурманит
тревожный свет посадочных огней
и та недлинная бетонная дорога,
метнувшая меня к судьбе моей.
А вечером мы будем на Кавказе
уставшим взглядом день свой провожать.
И подойдём к порогу роковому,
и рок с судьбой нас будут там встречать.
И я хочу, чтоб в мрак ночной отправив,
доверив нас двум крыльям и мечте,
ошибок наших вы не вспоминали,
и строго не судили обо мне.
Я жил как мог и в правду дерзко верил.
И, может быть, не прав порой бывал.
Но все стихи, и мысли, и сомненья
я совестью своею измерял.
Бывало всякое – и взлёты, и паденья,
бывало, поначалу я робел.
Но я стоял – друзья со мною были,
с которыми пуд горькой соли съел.
Они в беде всегда мне помогали.
И, слава им, я человеком стал,
и на тернистых путаных дорогах
я честь свою ни разу не ронял.
Я вам клянусь, что хуже я не стану.
И совести не дам заснуть в себе.
И вы, справляя 23-е мая,
хоть парой слов помяньте обо мне.
И знайте – на Эльбрусе и Казбеке,
пусть в самый снежный, самый страшный час
нам станет легче только лишь от мысли,
что кто-то добро вспоминает нас.