Industrial

«Нас убьют за то, что мы гуляли
по трамвайным рельсам...»

Яна Дягилева


— Что-нибудь еще? — сказала Мэг, вопросительно глядя на своего друга, парня лет двадцати пяти, в мятом пиджаке.
— По-моему, — ответил Вэл, — необходимо взять фотоаппарат и пару кассет, иначе все эти трубы, лестницы, котлы и линии высоковольтки на пустыре останутся только нелепо торчащими посреди памяти пнями.
— Хорошо, — улыбнулась девушка. — А еще я возьму этюдник.
— Кстати... — с минуту он отыскивал что-то в ящике стола, затем радость окончившего поиск отразилась в его глазах.
— Что это?
— Диктофон. Его мы тоже возьмем — звуки не менее интересны. Вот только батареек к нему у меня нет.
Мэг отошла в соседнюю комнату и через несколько минут вернулась с двумя кварцевыми будильниками в руках.
— А ты молодец, — сказал юноша с оттенком восхищения в голосе. — Такая простая мысль... И как я сам до нее не додумался?
Он подцепил крышки ногтем и, вытряхнув полуторавольтовые батарейки, вставил их в диктофон.
— Музыка не подвластна времени, — философски заметил Вэл.
Девушка засмеялась:
— Если только время не породило ее.
— Ну, в наш век НТР все возможно. Наверное, мы слишком сильно отстали от жизни: в доме куча достижений прогресса и лишь два элемента питания. Как только хочешь послушать музыку, время останавливается. Взглянешь на часы — кассету стопорит, и ноты запираются на скрипичный ключ.
Он обнял ее, и, взяв сумку с мольбертом, они вышли на улицу.


В пятнадцати кварталах от дома, за кольцевой, пролегал пустырь. Собственно, пустырь был там раньше; потом приехали люди в оранжевых куртках, огородили все высоким забором и начали строить. Как грибы, из-за забора повырастали трубы, фейерверками взметнулись башенные краны, улиточными домиками встали котлы и здания-коробки без окон. Все забурлило, закипело, по паутине перекинутых лестниц забегали рабочие. Словно колючая проволока концлагеря, вокруг массива протянулась линия высоковольтки, и в дыму закопченного воздуха роем мух загудели ее провода.
Перейдя окружную, Вэл Килмер и Мэг Райан, остановились перед дощатым забором. Девушка поставила этюдник на землю и устало вздохнула: они проделали неблизкий путь.
— Что там?
— Вроде, тепловая станция, хотя я не уверен. Какая разница?..
— Как же мы попадем внутрь?
— One moment, please!..*
Вэл повернулся лицом к ограде и, распластав руки по доскам, пошел вдоль нее, шаря в поисках щели. Мэг беспокойно следила. Наконец, он остановился и надавил ладонью на дерево; послышался скрип, и доска провалилась внутрь.
— Но как ты узнал? — удивилась девушка, подходя и ощупывая забор. — Ты был здесь раньше?
Вэл только улыбнулся ее наивности.
— Неужели ты думаешь, что рабочие таскают стройматериалы через проходную?
Он помог ей пролезть сквозь щель. Мэг приняла у него мольберт и сумку. Оглядевшись по сторонам, юноша пролез следом и поставил доску на место, на всякий случай пометив мелом.
Обогнув контейнер со строительным мусором и цистерну цемента, они перепрыгнули через люк и скрылись за углом железобетонного корпуса, единственное окно которого слепо пялилось на дырявый комбинезон неба.
Они шли по земле, покрытой густым слоем шлака, мимо баков с известью, мимо заляпанных краской люлек и битых люминесцентных ламп. В воздухе пахло обгорелой изоляцией.
Вэл достал фотоаппарат и навел резкость.
— Ну-ка, встань немного левее, вон к той штуке.
Девушка подошла к огромной катушке с кабелем и встала на ее фоне. Он снял их.
В следующие полчаса в этюднике Мэг появился старый ржавый экскаватор. Непреклонно и безучастно торчал он посреди растрескавшегося бетона, вытянув единственную руку, будто прося подаяние. За ним из земли поднималось едкое облако пара.
— Послушай, а это ничего, что мы здесь ходим? — с тревогой спросила она.
— Ерунда. Отойди чуть-чуть назад и скажи: «Сыр!»
Вэл сфотографировал ее около роторной машины. Когда, перешагивая через баллоны ацетилена, они прошли одноколейку, уходящую под массивные ворота, он почувствовал, что его правый ботинок наступил во что-то мягкое. В недоумении он наклонился, осматривая место, где только что находилась подошва.
— Вот черт! — юноша брезгливо отшвырнул дохлую крысу. — Осторожнее, Мэг!
Его подруга с мольбертом, перекинутым через плечо, стояла невдалеке, под строительными лесами, наблюдая за сварщиком — опустив маску на лицо, тот высекал автогеном бенгальские огни.
— Не стоит подходить слишком близко, — сказал Вэл, ловя в кадр человека наверху. — Оттуда может что-нибудь упасть.
Сварщик тем временем закончил работу и, повесив маску на штырь, скрылся в лабиринте коридоров. Где-то зашумел насос, подавая раствор.
— Давай снимемся на фоне тех труб, — предложил он ей.
И они снялись на фоне заводских труб. Потом — у цистерны с кислотой. И у подножия красна. И в бойлерной, среди манометров и насосов. Мэг зарисовала несколько вышек. Потом они с Вэлом записывали на диктофон грохот отбойных молотков и гудение трансформаторной будки.
— Страшновато здесь, — сказала она, делая наброски лестниц, тянущихся из перепачканных мазутом котлов. — Неужели когда-нибудь вся наша планета превратится в такое?
— Брось. На свете полно еще живописных местечек под луной.
Вэл взял девушку за руку, и они вместе подошли к большому желтому «катерпиллару». Проржавевшие гусеницы бульдозера, казалось, намертво вросли в цементный фундамент, а ветровое стекло утратило прозрачность из-за налипшей на него цементной пыли.
— Что ты задумал?
— Увидишь.
Юноша вскарабкался на машину и, открыв дверцу, протянул своей спутнице руку.
— А ты уверен, что мы не делаем ничего противозаконного?
Он только засмеялся. Мэг стало немного неловко, но она заставила себя подать ему руку, и через мгновение они сидели рядом. Было что-то притягательное, заманчивое в этой прогулке, и она не могла отказаться от удовольствия бродить среди гор щебня и гравия, в кольце высоковольтки, наблюдая строительную технику и находя удовлетворение в мысли, что не вся еще планета загажена. Все эти люки, трубы и лестницы... Не хватит их на Землю. Не прорастут семена ГЭС, ТЭЦ и АЭС, но возродится на пепелище дикий клевер. Как бы ни старались люди в оранжевых куртках, как бы ни сверлили, ни мучили они землю, все равно природа возьмет свое. Будут еще и солнце, и небо, и вода. Нормального цвета. Хотя на данный момент в протекающей через город реке все же купаться не стоит...
— О чем ты задумалась? — спросил Вэл.
— Да ни о чем. Просто вспомнила, как один наш знакомый искупался в городском пруду.
— И что?
— Теперь у него язвы по всей коже...
Он убрал в сумку фотоаппарат и постучал по приборной доске отснятой кассетой.
— Ну, пойдем, что-нибудь еще осмотрим.
Они спрыгнули на землю, взметнув облако пыли. Где-то щелкнуло реле, по всей стройке вспыхнули фонари, и стало светло.
Вэл посмотрел на часы.
— Уже больше трех часов мы тут ходим, — он поднял титановый электрод и высек им о бетон сноп искр. — Богатая почва для индустриальных произведений, как ты считаешь?
Да, — согласилась Мэг, разглядывая табличку с черепом и костями на распределительном щите. — Богатая.
Она перевесила этюдник на другое плечо и пошла по рельсам, в сторону, противоположную воротам. Юноша поспешил следом.
— Устала?
— Есть немного. Но ведь мы возвращаемся?
— Ничего не имею против.
Они уже достигли места, откуда начинали экскурсию, когда их окликнул чей-то голос.
— Молодые люди, можно вас на минуточку?
Девушка вздрогнула. Ее спутник резко обернулся.
Голос принадлежал человеку в промасленной блузе; он подозрительно смотрел на них, теребя левый ус.
— Я давно за вами наблюдаю и никак не могу уяснить себе одну вещь: что вы здесь делаете, на охраняемой территории?
— Мы?.. — Мэг испуганно заметалась. — Мы... гуляем.
Рабочий смерил ее недоверчивым взглядом.
— А больше вы ничего придумать не могли? Гуляют они! Дурака нашли. Что это вам, парк культуры и отдыха, или клуб ночной?! — заметив торчавший из сумки Вэла фотоаппарат, он нахмурился. — Да, ребятки, положение ваше не завидно. Придется пройти на проходную, будем разбираться.
— Но... — девушка крепко сжала ладонью мольберт и чуть не плача сказала: — Мы же ничего не сделали, мы просто гуляли...
— Там разберемся. Просто-не просто... Следуйте за мной.
Миновав два самосвала и асфальтоукладочный каток, все трое подошли к небольшому одноэтажному корпусу, передняя часть которого являлась частью ограды. Сквозь стеклянные стены был виден холл с электронными часами; в тот момент из дверей на улицу выходили отработавшие дневную смену. Рабочий повернул ручку, и они вошли в залитый светом коридор проходной.
— И все-таки я не понимаю, что вам от нас надо? — пробормотал Вэл.
— Разберемся.
Их провели в маленькую комнату в конце коридора, затем человек в блузе ушел. Было слышно, как он говорит в телефон:
— Алло, сержант?.. Да, это Доусон... Да, звоню с проходной... Что?.. Нет, не авария. Тут двоих задержали. Есть подозрения, что это промышленный шпионаж... Хорошо. И если можно, побыстрее...
Через некоторое время он вернулся в сопровождении полицейского с сержантскими нашивками.
— Итак, молодые люди, — строго произнес сержант, ознакомившись с обстоятельствами дела и с содержимым сумки юноши, — потрудитесь объяснить, что понадобилось вам на секретном объекте?
Вэл попытался взять себя в руки и спокойно ответил:
— Мы гуляли.
— Вот-вот, — вмешался рабочий, — и мне они то же самое говорили.
— Значит, гуляли? — повторил сержант, сомнительно глядя на разложенные на столе эскизы Мэг, фотоаппарат и диктофон. — А это за чем?
— Мы фотографировались. На память. Разве это запрещено?
— Гуляли... фотографировались... Что вы мне голову морочите! Кто вас послал? Сколько они вам заплатили?
— Да говорю же вам, мы просто гуляли!
Лицо сержанта потускнело.
— Ну что ж, будем составлять протокол... — он достал из портфеля папку бумаг, приговаривая: — Раз не хотите по-хорошему, придется по-плохому.
В течение следующего часа сержант задавал им вопрос: «На кого работаете?», они отвечали: «Мы просто гуляли», он злился, говорил: «Не понимаю» и снова повторял свой вопрос. В конце концов, раздосадованный, он взял с них подписку о невыезде, вместе с отпечатками пальцев, изъял «шпионскую аппаратуру» и сказал, что на протяжении недели им позвонят и сообщат, что делать дальше.
Вэл и Мэг выходили сквозь освещенные ворота налегке.
— Они забрали мой этюдник, — сказала Мэг.
— Я куплю тебе новый, — Вэл обнял ее и прижал к себе.
Они стояли одни на тротуаре, в тени деревьев. — Хочешь, мы уедем прямо завтра? К черту! Пошли к дьяволу эти урбанистические виды! Мы поедем далеко — туда, где нет труб и люков, где нет котлов и заборов, экскаваторов и люминесцентных ламп. Туда, где природа сияет первозданностью и земля не загажена бетоном и шлаком. Мы уедем отсюда. Навсегда!
— Но ведь мы дали подписку о невыезде, Вэл. Если мы уедем из города, это будет считаться преступлением.
— Преступлением? — он нервно засмеялся. — А разве не преступление — то, что они сделали с нашей землей? Разве не преступление — то, что они сделали с небом? И после этого они еще будут указывать, уезжать нам или оставаться?!
— Но, ты не понимаешь, дело слишком серьезно.
— Послушай, Мэг, для нас сейчас самое серьезное дело — жить и радоваться каждому новому дню этой жизни! Посмотри на эти бедные создания, растущие вблизи завода.
Она взглянула на ветку дерева, освещенную фонарем; листья на ней были черные.
— Вот они, они действительно обречены. Они все видят и все слышат, но никто не берет с них подписки о невыезде. Только сумасшедший может предположить, что они сбегут! Но мы, мы-то не они — у нас есть руки и ноги, мы можем передвигаться в пространстве. Так почему же мы должны всю жизнь томиться в клетке и вдыхать ядовитые испарения заводов? Что может помешать нам сбежать отсюда?!.
— Вот это, — Мэг спокойно дотронулась до его головы, и Вэл понял, что наговорил глупостей. Конечно же, никуда они не уедут. Они родились здесь, здесь они и умрут, и ничего не поделать — это их стихия. Так задумано с самого первого дня.
Он молча обнял ее за плечи, и они зашагали к городу по блестящим в свете фонарей рельсам.

____________________________
ПРИМЕЧАНИЕ:
*Минутку, пожалуйста!.. (англ.)