Смирительной рубашки тку рукав...

Прижат к постели-койке, жалко!
Мир сузился до переплётных стен.
Лишь мыслей поэтическая прялка
Не замечает этот плен.
Плетёт, прядёт густую пряжу,
Смирительной рубашки ткёт рукав.
И запелёнатый мой бунт на миг возляжет,
И тут же вырвется, поэзию взалкав.

Я подойду к окну, увижу лица
Друзей, подруг, и просто так – людей,
И ими мне захочется напиться
До одури, до свинства, до чертей.
Увижу в койке спящего солдата:
От головы до пят – единый «шрам».
За что, о сердце, мне такая плата!?
Дай слепоты моим глазам!……………

Засыплет снегом, заметёт листвою
Незаживающий укус.
Опять спелёнатый в обои
Останусь я с тобой, Иисус!
Вдруг искра пробежит живая
В крови бенгальским огоньком.
И я, себя не сознавая,
Взгляну тайком –
Взгляну на мир, на снег, на листья,
На промелькнувшие года….
И так потянет утопиться
В стихах, до смерти, навсегда.

Глаза закрою, вижу:
Чайки…,
Прибой лизнул девичью грудь…,
Я в белых брюках…,
В юной стайке
Вершу свой беззаботный путь…;
Губами потянулся к губкам
Таким пурпурно озорным…;
И сизарьки к своим голубкам
Несутся виражом шальным…;
Я в холостой своей квартире…,
А рядом ты,…   скромна,…    тиха… –
Что там?! – в безумном этом мире?! –
А здесь – мгновенье до греха….

Но снова явь: прижат... на койке…,
Квадрига стен…, но я не смят.
И вновь солдат со «шрамом» стойко
Мне преграждает путь назад….


1 января 2001 года