Бесжалостны мужчины, не любя

Посвящается Кориненко Сергею (1995 г.)

Ведь наша встреча – вздох судьбы, поднявшей грудь от груза жизни,
И летний вечер, свет луны, и теплый брег у вод тех чистых.
Нет, все – обольстительный обман, ты не любил меня, а был ты пьян.

Меня, как нежную ромашку лист за листочком обнажал,
И нежно-нежно в алы губы ты, обнимая, целовал.
Шепча, что послан мне судьбою, что будем вместе – ты не лгал.
Но сколько месяцев тянулось, ведь я ждала – не обманулась:
Пришел, приехал, а потом - одна лишь ночь любви и все вверх дном.

Я так ждала, я так скучала ночами, днями напролет.
Тебе, встречая, улыбалась, но сердце, видно, твое – лед.

Попытки пытками считала, зовя на шум всех дискотек,
И все минуты прожидала, ведь понимала – тебя нет.

Не видя боле смысла в жизни, себя пыталась отравить,
Но близкий друг, поймя все полно, сумел меня остановить.

Ты не придешь - о, как мне больно. Напрасно руки я тяну
К полям, цветам, да и к той ели, в ветвях которой целовал ты
У птиц и леса на виду, и обнимал. Но не приду
Не жди, не жди, того не будет, ведь глупо думать – ты не ждешь.
Зачем цыганка нагадала, что всех милее ты сочтешь
Меня, меня и в платье белом под руку в церковь поведешь.

Ведь билось сердце - так любило, тебя прощало всё и вся.
Молчит оно теперь – устало, покоя просит для себя.
Устало плакать и сжиматься от встреч волнующих с тобой.
Мне сердце колешь не иглой, мечом, кинжалом глубже-глубже
Попасть, разбить ты наровишь.

А им смешно, кто вырос с детства, был в горе, радости со мной.
Я предана, и дамой сердца увы не стану … Боже мой…
Ведь я прозрела - ты жалкий, пошленький шакал
Бежишь на пир, в ногах валяясь, друзей своих ты ублажаешь,
Что за твоей спиной смеются, все мОя косточки твои.
И вместе с ними ты напьешься, надолго вдоволь насмеешься,
Их примешь правила игры,
И шуткой гадкой ради смеха растопчешь девушки мечты.
Изгнав ее веселой шуткой, лишив навеки всех друзей,
Убил ты веру в святость дружбы и образ, ставший всех милей.
Но это – миг, вина отведав, ты тихо скоро уползешь…
А в дверь беда лишь постучится, и сердце боль проймет до слез,
С понурой белой головою за примирением идешь.
Но стой! Я больше не прощу кота блудливого Алешку,
И фотографию порву – твоя любовь лишь понарошку.

К чему теперь слова, да и к чему улыбки – моя любовь обречена.
Ведь ты – козел, я презираю тебя до кончика хвоста.