моему скорпиону

маме

Преображаясь, ты в пустоту ныряешь.
Шаришь в потёмках, шар или диск нащупав.
Не обещают нам скучных угодий рая.
Фарс преисподней кажется злым и глупым.
Вечер рисует день, как всегда, с натуры.
Будет естественным встретить тебя под вечер.
В час, когда падает снег. За одну минуту
выдумаю облик вечности, вышедшей на конечной.

Час ожидания. Или, по крайней мере,
час выживания. Тонкая грань разлуки
между Австралией и одной из Америк.
Местные совы распространяют слухи
о триединстве. Сумрак религиозен.
Сверху гремят микроволновой посудой,
грея себе еду, миротворцы-звёзды.
Переговариваются между собой сосуды

памяти нашей. Общей. И даже в чём-то
несколько архаичной. Вещи лежат, пылятся.
Час ожидания – это начало отсчёта
сцен театральных, высушенных декораций.
Что происходит с актёром после премьеры?
Не прирастает ли маска к нагому телу?
Так и ко мне стихотворным размером
льнёт наше будущее. Любая его затея.

Если спрошу я – Где ты? – на полдороге эхо
где-то застрянет, сбившись с пути земного,
или само собьёт с толку путника, имярека,
прикоснувшись к нему кожей, губами, словом.
Если спрошу я – Где я? – эха не станет вовсе.
Собственный голос – вот бы мне c кем ужиться.
Принципиальны только зима и осень.
Их мы давно научились читать по лицам.

Ловим с тобой скорпионов. Ломаем спички.
Сетуем на погоду. Делаем, как не надо.
Впрочем, ничто не ново. Всё, так сказать, типично.
Тайна моих рассветов – в твоих закатах.
Что-то в моих чертах напомнит тебе о муже.
Первом, втором... Это уже не важно.
Ловим с тобой скорпионов. Готовим ужин.
Мир не меняется, делая нас отважней.