Вместе с солнышком

Вместе с солнышком.
Стихи для детей.

Памяти обэриутов.

Почему я написал эти стихи.

Петр Лимоныч – самый добрый мой знакомый.
Носит он большие, лиловые очки.
Все время собирает различных насекомых,
В его бездонной ванне живет малютка кит.

«Вот, - говорю, - Лимоныч, Кокосыч, Африканыч,
Ты знаешь, как я занят важнейшими делами,
Ко мне ж приходят дети попрыгать, поиграть,
Отдай ты мне китенка, чтоб он плескался в ванной,
И детям не придется ни плакать, ни скучать».

Очки, поправив, строго Лимоныч мне ответил:
«Зачем тебе угрюмый и молчаливый кит?
Ты говоришь, что занят, но раз приходят дети,
Ты должен непременно им сочинить стихи.

А после, обязательно, весело и звонко,
Громко и отчетливо их детям прочитать.
Стихи способны высушить слезы у ребенка
И сделать так, что сразу разучишься скучать.

16.11.1983

Что можно с папой.

То, что можно с папой,
То нельзя с другими.
С папой можно шарики
Делать голубые.
Голубые шарики
Из неба голубого
Сразу получаются,
Честное слово!

С папой можно прыгать
Высоко и весело.
С папой можно всякие
Горлопанить песни.
С папой можно долго
Стоять на голове,
Потому что с папой,
Головы – две.

12.11.1983

Разувай Разуваевич Разум.

Разувай Разуваевич Разум
Шил штаны и пальто по заказам.

Заправлял зажигалочки газом
Разувай Разуваевич Разум.

У него была шляпа и свитер,
Он, вообще – человек знаменитый.

Раз читал про пиратов рассказы
Разувай Разуваевич Разум.

Прилетел к нему слон красно-синий
Поиграть на своем концертино.

Пил с ним чай, не моргнувши и глазом,
Разувай Разуваевич Разум.

Поиграли они, поплясали,
Постреляли в мишень из пищали.

А потом на луну полетели
И еще там плясали и пели.

Да, любил иногда попроказить
Разувай Разуваевич Разум.

3.10.1983

Паук.

Руки выше головы,
Ноги выше рук,
По стене бежит, спешит
Маленький паук.

Если бы у нас, друзья,
Было столько ног,
Мы бы взлезли, не спросясь,
К вам на потолок.

Мы бы бегали бы там
Наперегонки.
Жаль, что только две ноги,
Только две руки.

5.10.1983



В трамвае.

На работу люди ехали в трамвае,
Все в красивых платьях или пиджаках.
Контролеры строгие билеты проверяли,
А дирижер вез палочку, вертя ее в руках.
И был еще там дяденька,
Толстый, умный дяденька
В роговых очках.

В трамвай залезла тетушка,
В платочке нежно-розовом.
Была у ней трещеточка,
Свистулька, барабан.
И толстый, умный дяденька
Сказал ей озабочено,
Что, в общем-то, в трамваях
Не ходят по ногам.

Она как засмеется, как свиснет прямо в ухо,
Как затрещит трещеточкой: «Какая чепуха!
Вот, если бы к вам на ноги забралась бы старуха,
Тогда еще понятно. Хи-хи, хо-хо, ха-ха!»

Тут дирижер так палочкой взмахнул ужасно страшно,
И все на миг затихли, а он опять взмахнул.
И все запели дружно, о том, что жизнь прекрасна,
Поэтому не стоит кричать вдруг: «Караул!»

А толстый, умный дяденька сразу извинился
И, чтобы было весело, ударил в барабан.
Водитель же трамвая так этим восхитился,
Что ехал, напевая: «Тарам-парам-пам-пам!»

Трамвай плясал на рельсах, прохожие смеялись,
Им очень, очень нравилось, что музыка звучит.
А птицы вверх по облаку так высоко забрались,
Что крылышками трогали огромный солнца щит.

4.10.1983

Чудеса в тарелке.

- Так, - сказал Федот Пахомыч,
- Гм, - сказал Федот Пахомыч,
- Мы затем живем на свете,
Чтобы делать чудеса.
Взял и подарил знакомым
Три летающих тарелки,
Клетку новую для белки
И четыре колеса.

- Ах, - знакомые сказали, -
Мы не ведали печали,
Мы гуляли и мечтали
Беззаботно, просто так.
А теперь нам подарили
Три летающих тарелки,
Клетку новую для белки
И четыре колеса.

Что нам делать? Может стоит
Полететь к далеким звездам?
Клетку новую освоить?
На колесах покатить?
Мы не знаем,
Мы скучаем,
Мы зеваем и рыдаем.
Что нам делать?! Как нам быть?!

А в это время дети забралися в тарелки,
Поели манной каши и полетели вверх.
И долго там летали без всяческой печали,
К тому же – выше всех.

Потом купили белку
И посадили в клетку,
Смотрели днем и ночью,
Как вертится она.
Затем сломали клетку
И выпустили белку,
Вообще-то белке клетка
Ни капли не нужна.

А на колесах можно
Сначала просто ездить,
Затем крутить их долго
Одно быстрей другого.
Нет ничего на свете
Прекрасней и полезней,
Чем маленькое чудо,
Конечно, если б не было такого же большого.

10.11.1983

Иван Петрович Крымов.

Иван Петрович Крымов
Носил из крема шляпу,
Из белой булки – куртку,
Из леденцов – штаны.
Когда нас познакомили,
Обычно строгий папа
Сказал, что они были
С Петровичем дружны.

Потом он вымыл ножик,
Пропев при этом громко:
«Кто не встречался с Крымовым,
Тот дружбы не поймет!»
Вот тут-то мы увидели,
Что он вполне съедобный
И даже очень вкусный –
Иван Петрович Торт.

5.10.1983

Параллельные прямые.

Существуют две прямые, параллельные прямые,
Если выйти утром рано,
Скажем так: из Ленинграда,
И идти, идти спокойно, без тревоги и преград,
Мы, конечно, долго шли бы,
Но, в конце концов, пришли бы
В тот же самый Ленинград.

Мы шагали год за годом,
Землю, меряя шагами.
Параллельные прямые мирно вились под ногами.
В небе птицы щебетали, кувыркаясь, усмехаясь,
А прямые, что ни делай, все же не пересекались.

Шли по Африке, по жаркой. По холодной Антарктиде,
По морю по океану, вдоль Америки, на полюс.
Параллельные прямые воду, сушу бороздили
И замкнулись в Ленинграде, ни о чем не беспокоясь.

Так должно быть. Но, вообще-то, получилось по-другому.
Мы чуть лбами не столкнулись, подойдя к родному дому.
Мы от счастья рассмеялись и, воскликнув, обнялись:
«Как прекрасно, что прямые все-таки пересеклись!»

Ведь, иначе, никогда бы нам не встретиться с друзьями
И скитаться бесконечно вокруг шарика земли.
Ведь, иначе, днем со свечкой
Мы б друг друга не нашли.

10 – 17.11.1983

Мы.

Если, где-то там вверху,
Очень очень высоко,
Даже выше облаков,
Что-то там вверху гудит
И, конечно же, летит,
Или, скажем так, плывет,
Значит это самолет,
А, быть может, вертолет.

Если, где-то между волн,
Говорит, ворчит мотор,
Кто-то по морю плывет,
Или, скажем так, идет,
Это значит – пароход,
А, быть может, метеор.

Если, где-то здесь вокруг,
Все шумит, грохочет вдруг,
Все бушует и ликует,
И за звуком мчится звук,
Это, значит, мы шагаем,
Мы смеемся и болтаем,
Громко песенки поем
И вперед, вперед идем!

4 – 5.10.1984 – 14.6.1985

Мячи.

Это что за мяч большой
С полосатой кожурой?
Может – это поросенок,
Очень дикий и лесной?
Ты не бойся, карапуз,
Этот мяч большой – арбуз.

Это что за мелкий мяч
Ярко-красный, как кумач?
Он живет на огороде,
По участкам возле дач,
Им торгует дед Егор,
Это, дети – помидор.

Эти вкусные мячи
Поскорей на стол мечи.

Июль 1988 – 26.8.1988

Щенок.

Шел по улице мальчик,
Шел по улице папа,
И по улице дождик
Топал сотнею ног.
А на углу, возле булочной,
Горько, пригорько плакал
Позабытый и маленький
Черно-белый щенок.

И мальчик воскликнул: «Папа!
Ведь, правда, его забыли?!
Он же поэтому плачет,
Он же совсем промок.
Давай возьмем его, папа,
Он будет мой самый любимый,
Он будет мой самый добрый
И самый хороший щенок.

Я знаю, что мама скажет,
Что мне не нужна собака,
Что я еще очень маленький,
И без собаки бы смог.
Но я же большой, ведь так же?
И мы возьмем его, папа?»
Папа кивнул согласно,
И звонко залаял щенок.

Шел по улице мальчик,
Шел по улице папа,
Рядом весело прыгал,
Радостно лая щенок.
А дождик, конечно же, кончился,
Только случайные капли
Шлепались в лужи,
И солнце раскрылось,
Как желтый цветок.

И я хочу, чтоб у меня
Был маленький щенок,
Чтоб в этом мире никогда
Я не был одинок.

7 – 9.7.1984