Фантазии на заданную тему

Пробиваясь сквозь неплотно задернутые шторы, лучик света рисовал на стекле замысловатые узоры. Плавно переходя от одного очертания к другому, свет напоминал немного заигравшегося ребенка, который не заметил, что в комнату вошли родители, и продолжал находиться в своей, придуманной только им, сказке. Где герои всегда побеждаю злодеев, где добро всегда торжествует над злом. Он и Она. Стрелки часов только что остановились, давая возможность Им, Ей и Ему, тоже остановиться в этом стремительном беге, в котором Они провели четверть жизни. Остановиться и задуматься. Она не любила оглядываться назад, идти вперед, вечно стремиться к чему-то – вот был ее девиз. Он был не такой как Она, Она жила, чтобы жить, Он  - потому что жила Она. Скрип потолка над головой напоминал, что Они не одни, это был не их дом, а дом, который приютил их на какое-то время, стал для них их Эдемом.
Он провел рукой по запотевшему стеклу, как бы стирая пыль, но рука стала влажной, капельки воды, собираясь в мелкие ручейки, стекали по его ладони. Влажно. Тепло стало поводом, чтобы раздеться. Освободившись от материальной оболочки, тело начало дышать, продрогшие пальцы рук как-то нелепо находили пуговицы на ее пальто и совершенно не слушались. Привычка победила. Замечая волнение друг друга, взглядом Они пытались успокоить - Он Ее, Она Его. Как бы говоря  - все нормально, такое бывает, это уже было до нас и будет всегда. Он любил Ее, Она? Может да, а может, ей это только казалось. Смотреть на ночное небо – бесспорно занятие, которое могут позволить себе не многие, смотреть не значит видеть. Что видели Они? Два человека, которые встретились в этом мире за пять минут до того, как этот мир должен был погибнуть. Так могло бы быть, но мир жил и не собирался погибать, к тому же Они не смотрели на ночное небо, это была слишком большая роскошь, которую Они не могли себе позволить. Стук двух одиноких сердец, они не бились в такт, Он был мужчиной, она женщиной. Пауза стала затянутой, нужно что-то сказать, но как, что именно? Раньше все было проще, Они никогда не встречались, телефонные разговоры, письма, все это имело место быть, но это была их первая встреча. Шум проезжавших за окном машин, стук каблуков по мостовой задержавшейся с работы молоденькой девушки, хлопок отработанных выхлопных газов отъезжающего с остановки автобуса.

Осень, скользкие от дождя провода, мерцающая от перепадов напряжения лампочка в подъезде. Она прошла несколько ступенек, остановилась. На работе остался не выключенным компьютер, М. гадина завтра растрепет всем.
Она была молоденькой, но уже порядочной девушкой, отвечать за свои действия и поступки ее учили с детства, скомпрометировать кого бы то нибыло было  для нее в лучшем случае не этично, в худшем подло. Он был женат, переступая через себя, она отказывалась прислушиваться к разуму – слушай голос собственного сердца, говорила Она себе, говорила и не верила в то счастье, что, по ее мнению, подарила Ей судьба. Она любила и была любима.
Мысли о компьютере не давали ей сосредоточиться, что же делать? Скрип несмазанной дверной петли отвлек Ее от этих грустных мыслей, железная дверь распахнулась и впустила в квартиру свою хозяйку. Не зажигая свет, сквозь темноту, Она прошла в спальню. Неприбранная постель еще хранила воспоминания о Нем. Она подошла к окну, в доме напротив уже все спали, и только где-то там, в глубине ночи, слабый свет, прорывающийся сквозь плохо задернутые шторы, говорил Ей, что день еще не закончился, хотя бы для кого-то.

Вместо страсти, которая, как Ему казалось, должна была вспыхнуть при их встрече, появилась какая-то неуверенность. Прежде всего, неуверенность в самом себе. Задаваясь вопросом «Почему?», Он смотрел на Нее. Ее глаза выдавали интерес, проявленный к его персоне, интерес к тому, что же будет дальше. Он сам не знал, что ждет Их в ближайшие пол часа, да и откуда Он мог знать – только боги могут заглядывать в будущее.
Сигаретный дым в этой мрачной комнате расползался как кучевые облака, разгоняемые ветром, и медленно собирался в углах, как бы защищая этих двух от непрошеных гостей.
Она встала подошла к стене. Мелкие трещинки на старой штукатурке в непонятном порядке, как паутинки, расползались в разные стороны. Изучая их, Она стояла и думала ни о чем. В этом полумраке Она казалась ему еще более привлекательной и желанной – белая стена как-то по особенному подчеркивала ее фигуру. Шероховатая поверхность почувствовала прикосновение чего-то живого и теплого, лед недоверия стал понемногу таять. Так продолжалось несколько секунд, и в тот момент, когда Она хотела обернуться, легкое прикосновение остановило Ее. Она замерла на мгновение от неожиданности, но сразу заставила себя успокоиться и повернулась. Ее лицо не выдавало никаких эмоций, ее взгляд был спокойным и уверенным. Она была сильная женщина, жизнь научила Ее быть такой. Он до сих пор не знал, любит ли Она его, хотелось верить, что да, но знать наверняка – вот, что было для него главным в тот момент. Женщина всегда загадка, когда она перестает ей быть, она становиться чем-то земным, а для Него это означало бы начало конца его сказки. Он считал себя последним романтиком на Земле. Хватаясь как за соломинку, Он держал ее руку в свое руке и боялся все испортить, даже не хотелось думать об этом. Он так часто признавался Ей в любви, что сейчас это казалось Ему неуместным, много раз Он представлял себе эту встречу, знал, что ее вообще могло не быть, но в тайне надеялся. Сейчас все это казалось Ему не по-детски серьезным, искать ответ на вопрос «Зачем?» было поздно, хотелось одного, чтобы время остановилось.

Двигатель издал несколько непонятных и странных звуков и замолк. Несколько проезжавших на встречу машин осветили одиноко стоявшего на обочине человека и исчезли в темноте. Тень, кривая и непонятная, сначала неестественно длинная медленно сократилась до размера ладони, а потом и вовсе исчезла. Свет фонаря скудно освещал подаренную ему территорию, рисуя на мокром асфальте что-то похожее на круг. Темнота наступала на него со всех сторон, и он, как мог, защищался от нее, напрягаясь изо всех сил. Сколько мог рассказать, о скольких человеческих трагедиях мог бы поведать этот памятник современной архитектуры, если бы мог говорить. Сейчас он стоял и приносил пользу только пробегавшим мимо бездомным шавкам, впрочем, псы благородных пород тоже не гнушались тем, чтобы с присущим только им достоинством приподнять заднюю лапу. Здесь же, только чуть повыше, наклеивались и срывались разного рода объявления, и он все это терпел.
Молодой человек медленно обошел вокруг этого одинокого творения рук человеческих, огляделся и, найдя ничего интереснее, чем занять себя изучением пожелтевших клочков бумаги, уставился на самый, по его мнению, «свежий» из них. ПРОДАМ. ОБМЕНЯЮ. КУПЛЮ… Было мерзко и холодно. В его голове промелькнула бредовая идея. Еще не до конца осознав то, что Он собирался сделать, под впечатлением и в предвкушении нового, доселе не опробованного им развлечения, он достал из бумажника не первой свежести купюру. Это была бумажка в один доллар. Он всегда носил его с собой как талисман. Трудно было вспомнить, как именно она попала ему в руки и когда, вероятнее всего давно, и это был первый доллар в его жизни. «Чтобы всем так было хорошо, как мне сегодня» – с этими словами Он набрал на мобильном телефоне номер для выхода в сеть и добавил цифры с купюры. На дисплее высветилась надпись «Соединение с …».

Было поздно, поздно говорить «стоп». Он знал, все закончится или сейчас и именно так или не закончится никогда. Он боялся смотреть Ей в глаза, не дай бог, Он увидел бы в них «нет». Чувствуя неловкость своего положения, Он старался оправдать себя какими-то этическими нормами поведения, и от этого чувствовал себя еще более  глупо. С улицы донеслось надрывное «Ой мороз, мороз не морозь меня, не морозь ме-ня-а-а…» - гимн всех любителей русской песни, дошедших до определенной кондиции и подходивший для любого случая и для любого времени года и суток. Она редко улыбалась, жизнь подкидывала Ей сюрприз за сюрпризом, заставляя вертеться как белку в колесе и не расслабляться, но такое исполнение классики, разбитое на четыре пьяных голоса, заставило Их обоих улыбнуться. Обстановка разрядилась сама собой. Она обняла его и прижалась к его плечу. Что-то громоздкое и вероятно очень тяжелое упало и прокатилось над ними через всю комнату, наверху посыпалась брань. От неожиданности, как это часто бывает, Она еще крепче прижалась к Нему, хотелось спрятаться, убежать от всех и от всего, на какое-то мгновение Ей захотелось стать беззащитной и в то же время защищенной, защищенной Им и только Им. Снова стало тихо. Она подняла голову. Все так же, продолжая улыбаться, как бы извиняясь за свою минутную слабость, Она провела рукой по его щеке, такая колючая, подумала Она. Она смотрела на Него и пыталась увидеть что-то, понять, что есть в Нем такого, ее пальцы сантиметр за сантиметром изучали его лицо. Было так приятно чувствовать прикосновения этих рук, рук, которые Он был готов целовать, не останавливаясь ни на секунду, ни на мгновение, ибо то мгновение для Него казалось вечностью. Он хотел что-то сказать, но Она поднесла палец к его губам, как бы говоря «не надо, я все знаю, я здесь именно поэтому», ее неровное дыхание, пересохшие от волнения губы, ее чувственный рот выдавали ее желания. Прядь волос медленно сползла по ее лицу и кончиком слегка коснулась ее губ. Открытая шея и плечи манили к себе, их губы встретились. С жадностью, с которой странник, прошедший долгий путь по пустыни припадает к кувшину с водой, Они упивались друг другом, пытаясь утолить эту жажду, жажду любви, вспыхнувшей между Ними. Он подхватил Ее на руки, все закружилось вокруг, вещи, окружающие Их, перестали существовать и потеряли вой смысл, словно Они провалились куда-то в зазеркалье. Ей было так хорошо с Ним, как, впрочем, и Ему с Ней. Казалось, пожар, вспыхнувший от маленькой искорки, готов был испепелить Их дотла, и Они были готовы сгореть в этом огне страсти, отдаваясь друг другу без остатка.
Она плакала, и это были слезы счастья.

Пустота одиночества, кажущаяся вечностью, очень давит и пытается поглотить тебя, засасывает, как болото. Еще совсем недавно Он был здесь, еще совсем недавно Она могла говорить с Ним, еще совсем недавно.
Она подошла к зеркалу, все в этой квартире, каждая вещь напоминала  о Нем. Ее взгляд упал на  столик. По какой-то, только Ему известной, причине Он всегда снимал свое обручальное кольцо, пока был гостем в этом доме, и клал его на одно и то же место. Он никогда не забывал его и не объяснял, почему Он делает это, а Она никогда не спрашивала Его об этом. Сейчас кольцо лежало на столике, Она положила телефон и потянулась, чтобы взять его.
Какое-то время Она не понимала, что произошло – кольцо лежало на столике, звонил телефон, определившийся номер не говорил Ей ровным счетом ничего, появилось какое-то чувство тревоги, огромный комок подкатил к горлу. Дрожащими руками Она взяла это чудо техники и еще пару секунд была в замешательстве. Телефон не умолкал, казалось, он звонил все настойчивее и настойчивее.
- Да, я слушаю.
Неожиданный поворот, голос на том конце провода совершенно сбил Его с толку. Он был такой приятный и нежный, и казался таким родным и теплым.
- Я слушаю, говорите.
- Я…, - Он судорожно смотрел по сторонам, как бы пытаясь найти
выход из создавшегося положения, попавшееся первым на глаза объявление, решило исход поединка между разумом и чувством, - я… я по поводу обмена.
- Какого обмена? Кто это?
- Девушка, извините…
- Вы ошиблись.
Сердце бешено колотилось, тревога, появившаяся из ни откуда, не
проходила. Все перемешалось в ее голове – этот странный звонок, обмен, Она плохо соображала, мысли путались. Взяв себя в руки, Она набрала его номер. Длинный гудок, еще один, за ним еще один, темнота, пропасть, бесконечность.

За окном медленно проплывали огни ночного города. Это только кажется, что ночью город засыпает, на самом деле он продолжает жить своей жизнью. Кучка зевак обступила место ДТП, проблесковые маячки машин дорожно-постовой службы, звук разрезаемого метала, причитания особо впечатлительных особ бальзаковского возраста, люди в белых халатах.
- Да б…ь, кто-нибудь выключит этот телефон наконец. Отойдите, не мешайте работать!
Уже в годах, с проседью на висках, сержант смачно ругался матом по рации.
- Дай закурить, - обратился он к одну из санитаров.
- Жить да жить еще пацану, жениться, детей рожать. Все, Акимов, поехали, на Брянской еще один Шумахер.

Вот и все. Когда-то два совершенно разных человека нашли друг друга в этом мире, нашли для того, чтобы потерять. Ему так не хотелось отпускать Ее от себя, но Он знал, что завтра уедет, а Она знала, что Он не останется.
Она? Она скоро выйдет замуж и будет устраивать свою личную жизнь. Все у нее будет хорошо – муж, семья, повседневные заботы, приятные домашние хлопоты.
Он? Он будет жить, жить ради Нее.