О травмах...

Документ Nr.1.

Председателю профсоюзного комитета
Диксонского авиапредприятия
т.Науменко Г.В.
от нач-ка участка тяжелых регламентов АТБ
Стародубова А.Г.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Я, Стародубов А.Г., 03.09.1987 г., вечером, около 23 ч. возвращался домой и проходя по коробу около дома по ул.Папанина 4, поскользнулся и упал. Почувствовав боль в правом плече, обратился в санчасть, откуда был направлен фельдшером Ревва Л. в районную больницу, где был диагностирован вывих плечевого сустава с разрывом мышечной сумки.

07.09.1987 г.                подпись                (А.Стародубов)
***
Документ Nr.2.

Председателю профсоюзного комитета
Диксонского авиапредприятия
т.Науменко Г.В.
От сменного инженера АТБ
Фарафонова А.Н.


ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Я, Фарафонов А.Н., 4 сентября сего года, примерно в 9.12 по местному времени, пошел в магазин, т.к. дома закончились продукты питания. Проходя мимо дома по улице Папанина 8 по коробу, я наступил на непрочно закрепленную доску, которая проломилась под моим весом, и моя нога провалилась внутрь короба. Я упал и почувствовал боль в ноге, но не придал этому значения. Освободив ногу, я дошел до магазина, а затем домой. Поскольку боль в ноге не стихала, в 12.23 я принял обезболивающее (димедрол) и успокоительное (феназепам), которые мне рекомендовала (заочно) моя жена-врач,  и через некоторое время заснул.
Проснулся я вечером, 4 сентября в 18.36, и т.к. боль в ноге не прошла, а нога начала опухать, я обратился в санчасть авиапредприятия, откуда был направлен дежурным фельдшером старта Ревва Л. в районную больницу с диагнозом перелом левой ноги в районе лодыжки.

07.09.1987 г.                подпись                (А.Фарафонов)

***

3 сентября мой однокурсник Сашка Фарафонов получил наконец комнату в коммуналке.
На Диксоне это – событие! Большинство молодых семей в гостинице живут по полгода и больше, а гостиница Диксонского авиапредприятия, особенно в сезон (когда приезжают сезонники к геологам, гидрографам и т.п.), - это что-то!! Саддам и геморрой в одном флаконе
Движимого имущества у молодых специалистов, особенно в Арктике, немного; жена у Сашки уехала в Ригу рожать ребенка, - стало быть. усложнять процесс некому, поэтому переезд из гостиницы, расположенной метрах в 50 от нового жилища, занял у нас минут сорок. Было нас трое я, Саня и Сергей Д., - наш коллега и наставник. Из нашей же альма-матер, - Рижского авиационного института, только вылупился на 3 года раньше, оттого и наставник. Итак, социальный статус коллектива на тот момент: Сашкина жена, как уже говорилось, уехала рожать; моя - в Красноярске, в командировке; дочка у бабки с дедом в Риге, а Сережка и вовсе развелся три месяца назад. Новоселье - событие немелкое, тормоза – в отъезде и разводе, - понятно, что ничего принципиально нового мы придумать не могли. Загрузили в магазине дипломат коньком, соленым омулем, тушенкой и хлебом, расселись на коробках с Сашкиным скарбом и, благословясь, приступили к празднику. Солнышко в окошке закатное, настроение чудное, коньячок армянский, мягонький, разговор журчит. Благодать!
После «труа бутыль де Арарат» в голову начали приходить светлые мысли. А именно: у меня дома есть помидоры и огурцы, которые жена вчера передала рейсовым бортом из Красноярска, только что засоленные, а, следовательно, еще свежие (в Арктике – даже не деликатес, это – как апельсин для чукчи, - покруче секса); у Сашки – вышеописанный дипломат, у Сереги, - колбаса в холодильнике (тоже не ежедневная закуска), а, главное, - отдельная квартира с некоторой мебелью и какая-то музыка… Короче, Сергей с дипломатом идет домой готовить рюмки и резать закуску, а мы – ко мне за овощами…
В северных поселках тротуаров нет, точнее они есть, но деревянные, редко-редко бетонные (это значит какая-нибудь власть рядом). А еще в качестве пешеходных дорожек используются «короба», - теплотрассы в землю не зароешь (мерзлота), вот их и тянут поверху, а потом досками обшивают. Все бы ничего, но в начале сентября - погода переходная: днем чуть-чуть плюс, а вечером уже минус. И при мороси короба эти к вечеру превращаются в аттракцион «Дойти до цели живым». Не всегда это удается даже трезвым согражданам.
Так вот, идем мы за овощами, покачиваемся, и вдруг, опа!… вижу небо не там, где ему надо нахОдится… В общем, сверзился я с короба, да еще как неудачно, на какую-то железяку (по-моему это рым от подъемного крана был) плечом. Всеми 105-ю кг. Звездочки в глазах, улетаю, нирвану рукой вот-вот потрогаю… Сашка меня по щекам, оживил, посадил. Я в прострации, рука не управляется, мозг говорит: «В санчасть надо!», он же говорит: «Сдурел! Нажрались же в ж…, сейчас только акта о пьяной травме не хватает! Указ же, а ты ж только-только на должность заступил…». Решаем: топать в гостиницу, - у Сашки номер еще не сдан.
В гостинице все происходило под девизом: «У меня (в смысле, у Сани) жена врач, я знаю, что надо делать!" Был диагностировал вывих (правильно, кстати). Приложили холод в виде засовывания меня плечом под кран с холодной водой. Дальше - кусочно: дерг за руку, я - в отключку, меня по щекам, - я в сознании, опять под кран; дерг за руку, я – в отключку… После четвертой серии я  слабым голосом настоял на санчасти.
Любаша Ревва, дежурный фельдшер аэропортовской санчасти, даже возится со мной не стала, - дала какие-то капли и вызвала катер в больницу. Пока шли до причала – договорились, что пришли мы к ней тверезые, аки ангелы, а то что пахнет, - так это она уже в качестве анестезии спирта из НЗ налила… В общем, в больничке к утру меня сфотографировали, подремонтировали, упаковали в шину, вкололи в зад димедролу и отвели спать.
Следующий день помню смутно. Удивительное свойство больниц: спишь часов по 18 в сутки, а остальное время ешь, потом, наоборот, испражняешь, меряешь температуру, принимаешь уколы и таблетки. Все! Пробовал читать, - засыпаю. Да, забыл, куришь еще. Кстати, в первый же день в курилке (мужском туалете) сокамерники осчастливили меня репликой, до сих пор использую. Там на подоконник с утра анализы мочи ставили в баночках. Так вот одна как-то попахивала нехорошо. На мое предложение вылить, аппендицитный механик с «России» ответил: «Подожди, может забродит!» (1987 г.).
Утром проснулся к завтраку, надел пижаму, поправил шину на руке, выхожу в коридор и топаю в столовую. Твою мать!!! Что угодно, только не этого ожидал! Из соседней палаты на костылях, с загипсованной ногой выруливает Саня. Меня увидел, - ржет. Не стал, говорит, будить вчера, уж больно сладко ты сопел.
Дальше с его слов: «Посадили тебя на катер, проводил я Любу в санчасть, и к Сереге, не пропадать же добру, - овощи же я нес, банка целая! Серега расстроился, но не сильно, меня ж часа два не было, а ему заняться чем-то надо, он коньячок под музыку и пользовал. Стрессовый порог отодвинул. Выпили мы за упокой твоей души, и чтоб тебе койка больничная пухом была. Слово за слово, что-то про каратэ зацепились. Короче, спарринг организовали. Я ему люстру ногой снес, а он мне эту ногу сломал… Протрезвели сразу, сидим, думаем. Опять в санчасть к Любе и катер вызывать, - скандал, - у нее инфаркт будет, и меня уж точно прикрывать не станет. На смену мне завтра вечером, у Сереги – вообще выходной, утро вечера мудренее. Накатили еще и спать легли. Проснулся к обеду, нога болит, опухла и фиолетовая какая-то, я про гангрену тогда еще  подумал, ай, ладно, глупости это… Короче, придумал версию про доску на коробе, - я на ней позавчера точно чуть не навернулся, когда в магазин шел… Зубы почистил и - в санчасть. А там, блин, опять Люба! Подменяет кого-то, - из отпуска кто-то задержался. Только, говорит, ничего не рассказывай, молчи, ради Бога... Ну, а дальше сценарий, как у тебя…»
По законам жанра, следующим должен был быть Сергей. Увы! Он благополучно отоспался и конечностей себе портить не стал. Потом нам передачи носил. И телевизор тоже принес. А следующим стал наш аэропортовский пожарный (или пожарник, до сих пор не знаю, как правильно) Витя Бурков. Он в горящую квартиру через окно с лестницы входил: разбил окно ногой и осколками, - сухожилие перепорол (на службе не в сапогах был, а в ботинках). Героическая личность! Поскольку три героя – это уже организация, мы через зав. хирургическим отделением добились переселения нас всех троих в одну палату, на дверях повесили «курицу» (т.е. птичку аэрофлотовскую) и надпись «Follow me!». Надпись ничего не значащая, но сестрички соглашались иногда… Мы же нашу инвалидность приспособили на наше благо и на потеху. На кормежке я пайку с раздачи приносил, а парни меня по очереди с ложечки кормили прилюдно…
Подумал сейчас: «Жаль, что в советские времена травмы заживали быстро….»!

А вся эта бодяга с объяснительными была затеяна нашим профсоюзным боссом и непосредственным начальником Геной Науменко. Из любви к правде, наверное, (Диксон – поселок маленький, сена нет, - все иголки на виду), а еще, - чтобы денег по больничному не платить, как за пьяную бытовую травму. Недолюбливал он нас с Сашкой почему-то. Причем активно. Приехал тогда в больничку, попросил написать объяснения. Прочитал, бровушки так нахмурил, - спрашивает: « А почему вы не написали, что были пьяны?». «Потому что мы были трезвы !!! , - с негодованием и обидой ответили мы. Он, видно, искренне расчитывал, что мы наши объяснения начнем примерно так: « 03 сентября мы, А.Фарафонов и А.Стародубов, напившись коньяку до изумления и поросячьего визгу…». Ага! Сейчас! Факт, извините, незафиксирован… Гена тогда уехал сильно недовольный. А Любаше Ревве, фельдшеру из нашей санчасти, мы с Саней потом долго шоколадки таскали…

Через два месяца меня принимали кандидатом в партию. Как у Довлатова: «Коммунисты нашего авиапредприятия единогласно избрали меня своим членом». Вид у меня был как у боевого комиссара, - кожаная куртка, рука на перевязи… Голову забинтовать – вылитый Щорс. А рекомендацию, кстати (от нахальства, наверное, - грешен был по-молодости), я у Гены Науменко попросил. А он взял и дал. Всегда меня удивляло чувство юмора у Боженьки.