Ростовский Озорной Гуляка

Номинировали в начале июля стихотворение Фимы Жиганца "Черный Блюз"... И - повалил народ! Почти восемьсот читателей на настоящий момент побывало. Ну, думалось мне, счас как оценят Фимино мастерство верси- (прощеньица прошу за такое неприличное словцо!) -фикации, да как захотят народные массы посмотреть - а что еще Фима умеет?

Полистал наугад другие его стихи... Глянул на количество читателей... 28... 48... 37... Дальше народ повалил, с новыми номинациями знакомиться... Народ, вернись! Здесь еще много интересного осталось!

Фима Жиганец, например, переводить умеет. Вот одна "Из немецких классических эпиграмм" -

НА МОГИЛУ ГОРОДСКОГО ФИЗИКА
Был он гением, конечно,
Но давал нам копоти:
Все мы будем помнить вечно
О последнем опыте.
На такой эксперимент
Глянуть любо-дорого:
Разнесло в один момент
Половину города!
(Эрнст Август Кьяв)


А вот небанальный, жесткий и не лишенный гумилевского военного романтизма взгляд на актуальную проблему (из стихотворения "ЧЕЧЕНСКАЯ") -

Вот и кончился бой. Автоматы свои
Ставим мы у чужого порога,
Чтобы вытереть руки, по локоть в крови,
О зелёное знамя Пророка.


А вот и поэтическое оформление довольно примитивных политических комплексов Фимы, столь ярко проявивших себя в дискуссии под номинированным русофильским опусом Широглазова (www.stihi.ru/rec.html?2003/07/02-284) -

"МОИМ ДРУЗЬЯМ"
...
И, глядя на ужимки обезьян,
Павлиньи перья и улыбку львицы,
Я вспоминаю вас, мои друзья,
Открытые, приветливые лица,

Я слышу вашу искреннюю речь,
Я чувствую себя легко и гордо,
И ваши руки тянутся навстречь -
Но только почему-то прямо к горлу.

Их дружеская хватка так крепка,
Без братского объятья так погано!
Я говорю - «Хэлло!». А вот рука
Непроизвольно тянется к нагану.


Недобрый Фима! Противный Фима! Пугает. А мне не страшно. Ибо сдается мне, что Фима - всё-таки, поэт. И не одно только мессианское стремление отстрелить отъезжавших на ПМЖ Фиму влечет (слава тебе, Господи!), не одни только политические катаклизмы привлекают, но и естественные, и любовные - более человечные, что ли, но не менее драматические...

"ПОСЛЕ ДОЖДЯ"
...
А солнце капает с ветвей,
Свой свет оно дробит и множит;
В траве усталый муравей
Из капли выбраться не может,

А в роще тонкие дубки
Волной колышутся живою,
И небо кормит их с руки,
Как дети - козочек травою.
...
Но нам не в радость это все,
Как некурящему цигарка;
Серьгой акация трясет,
Как подгулявшая цыганка,
...
Бреду по тропке меж дубов,
Как по извилине мыслишка,
И бьется бедная любовь,
И бьется в капле муравьишка


Фима, кстати, пишет ужасно веселые переводы на жаргон. Например -

"СОНЕТ ШЕКСПИРА (Уж если ты разлюбишь) в переводе на блатной"
Уж если ты готовишь мне кидняк,
Свали теперь, когда мне всё не в жилу.
Пусть это будет мой глухой форшмак,
Но уж во всяком случае не вилы.

И если оклемаюсь, то потом
Не вздумай, тварь, мне замутить поганки,
Чтоб в оконцовке не распух батон,
Как с бодуна бывает по утрянке.

Сейчас же сдрысни! Будет по уму,
Чтоб ты кота за яйца не тянула.
И я врублюсь, дотумкаю, пойму,
Как ты меня красиво бортанула.

Теперь хоть волоса на жопе рви:
Детей об стенку – и конец любви.


Нет, вы не найдете на странице у Фимы деликатной любовной лирики и особой тонкости чувств. Его поэзия - острая, прямая, ужасно неровная, переполненная простецкими выражениями - достигает и теребит неподатливую душу читателя средствами, скорее, песенными, взятыми на воооружение, скорее, из Высоцкого, нежели из Окуджавы. И поэзия эта воистину достойна самого пристального и доброжелательного внимания. Внимания даже тех, в кого Фима собирается пальнуть из нагана. Конечно, ожидать, что Фима подобреет, поумнеет и поймет, что соотечественников не стоит делить на своих и чужих по пограничному признаку, - этого ожидать нам уже не приходится (староват и твердоват в своих убеждениям Фима), но хочется, всё же, надеяться, что сбудется Фимина поэтическая мечта, и не канет его поэзия в Лету, подобно неисчислимым политически ангажированным виршам евтушенки.

"ПАМЯТНИК"
Я памятник себе воздвиг нерукоблудный…
(До боли знакомое)

Ну что же, пусть не на века
Пишу я; жаль, но не смертельно.
Да сохранись одна строка -
Я буду счастлив беспредельно.

Одна строка, всего одна -
Подумаешь, беда лихая!
Пускай не лучшая она -
Но и не самая плохая.

Моей единственной строки
Ученики не позабудут:
Краснеть не будут у доски,
Томов моих искать не будут

На стеллажах библиотек;
А просто скажет им учитель:
«Должно быть, славный человек
Был этот самый сочинитель».


У Фимы в стихах - неподдельная, пусть и ослепляющая, боль за свою Родину, бесстрашная открытость поэта и гражданина, несколько старомодная страстность и угловато неумелая влюбленность, резко грубоватая ирония, а также закаленное годами литературной работы поэтическое мастерство. И хочется протянуть руки, обнять крепко, поприветствовать хрипловато: "Здравствуй, Фима! Ты - поэт." - да, боюсь, паду пулей подкошенный, пробемекав разве что "здра-"...