Скажите, что он вернулся

В эти дни в издательстве «Эра» (Москва) вышла книга комиксов «Приключения Красной Шестеренки, «храброго» предводителя триунэсов». Книгу написал и нарисовал мальчик, который потом был призван в ракетные войска и в 19 лет погиб при исполнении служебных обязанностей.  В последнем письме любимой девушке он писал: «Я вернусь! Я все равно когда-нибудь вернусь!..» Он очень тосковал по дому и по своей девушке. И вот он вернулся – но не через два года, как рассчитывал, а через 13 лет, книгой.

Вот что пишет об этой книге поэт, член Союза писателей Москвы и Союза Российских писателей, издатель Эвелина Ракитская:

«Книга Глеба Сопина – это не просто результат трудов и материальных вложений семьи, желающей отдать должное памяти погибшего. Она является высокохудожественным, оригинальнейшим произведением (вернее, сборником произведений) очень популярного ныне жанра – комиксов для детей и подростков. Однако в отличие от других книг этого жанра «Четвертое измерение...» - это РУССКИЕ комиксы, созданные в РУССКОЙ традиции, безо всякого влияния наводнивших наш книжный рынок и зачастую чуждых русскому читателю героев и тем. Не смотря на то, что основные персонажи Глеба живут на далекой планете, они имеют РУССКИЕ характеры, легко узнаваемы и вызывают бурю эмоций у читателя... Книга Глеба Сопина – это россыпи остроумия, кладезь доброты, она отличается прекрасным вкусом, с огромным интересом читается и рассматривается не только детьми, но и взрослыми».

Вступительное слово к книге написал отец. А много лет назад было стихотворение-плач. Мы тогда носили на могилу землю, и М.Н. говорил: «Здесь должен был лежать я...»
Оно есть в этой подборке, в самом низу, но читатели редко заглядывают в конец. Пусть те, кому близко творчество Михаила Сопина, обратятся к нему еще раз.

В стихотворении отец и сын сливаются воедино, порой даже непонятно, кому какие слова принадлежат, но это неважно. Бесконечная масса людей туманится неясным пятном, в котором необходимо отыскать единственное лицо, но его-то как раз нет и никогда не будет. Название – «В семье единой» - не назовешь свежим, но оно отражает суть.

Звучит многоголосье, отец и сын, мать отца и мать сына меняются местами, голоса то сливаются, то расходятся, как в церковном хорале.

"Мне страшно: а вдруг я неволю живущих живым сострадать?.." - это отец.

"Я жалуюсь белому полю, чтоб голос мой слышала мать..." Мать отца или сына? Скорее сына, потому что далее следует: "Мне холодно, мама, я стыну... Мой голос звучит или нет?" Но это же и отец: "Россия, родимая, стыну! Метелит бураном былье." Это для отца характерно обращение к России, у него заметелена биография, которая для сына состояться почти не успела. Но сын погиб на службе Родине, и его обращение к России тоже можно считать правомерным.

"И в снежную тонет пустыню прощальное слово мое..." – это они оба. Прощальное слово отца - сыну, прощальное слово сына – жизни.

Течет мимо ненужное, чужое многолюдье. На нем нет вины, ибо нужен только один - тот, кто никогда больше не откликнется.

Последняя строчка ставит все на свои места. Хорал пропал, и все до ужаса стало ясным, как в снежный зимний день при ярком солнце, на которое смотреть нельзя - получишь ожог сетчатки глаз:

"Убитому жалуюсь сыну на участь живого отца".

И еще... Это, конечно, маловероятно, но вдруг? В Приднестровье, в селе Севериновка Каменского района 12 лет назад жил Гена Доценко (ему сейчас должно быть 32-33 года). Вдруг каким-то чудом кто-то из читающих эти строки что-то знает об этом человеке или его самого. Скажите Гене, что Глеб вернулся – книга вышла.

Т.П.

В СЕМЬЕ ЕДИНОЙ

Глебу Сопину

Мне страшно: а вдруг я неволю
Живущих живым сострадать?
Я жалуюсь
Белому полю,
Чтоб голос мой слышала мать:
«Мне холодно, мама,
Я стыну.
Мой голос звучит или нет?»
Торжественно. Людно. Пустынно.
Ни слова, ни звука в ответ.
Россия, родимая, стыну.
Метелит в бурьяне былье.
И в снежную тонет пустыню
Прощальное
Слово мое.
Бессмысленно-медленно стыну.
И нет многолюдью конца.
Убитому
Жалуюсь
Сыну 
На участь
Живого отца.