Uquetima

1.
Ночь. И город за хмурым окном
помешать этой ночи не в силах.
Два бокала с тяжелым вином
на столе - как цветы на могилах.

И на дне этих сумерек, как
на морском дне, укрыты водою,
корабли проживают века,
здесь - молчат за бокалами двое.

Ни свечи, ни гитары, ни слов -
сигареты, и той не приемлют
в разговоре - пока не светло,
пока день не вернулся на землю.

Кресел кожаных чинный обвод,
запах воска и фотоальбомов...
А сквозь сумрак - как тень из-под вод -
в этом доме, стократно закомом,

проступает иное. И мне
(я - бесплотнее следа иголки)
снова видятся ельник и снег,
тишина, межсезонье и волки.

И опять, повторяя навек
утвержденную нитку событий,
неподвижность опущенных век
растворяет хрустальные нити

ломкой ранней луны.
Тишина.
В доме много свечей, слишком много -
ни одна не горит. Ни одна.
И молчанье их горько и строго.

Нет, мне с ними не ждать до утра,
но я знаю - дождавшись рассвета,
из двоих один скажет: Пора.
А второй улыбнется на это.

2.
Снегом с дождем осыпается краска с фасада
этого года. Покурим на кромке рассвета?
Здесь, на карнизе. Смешаем с апрельской прохладой
дым табака. Год источен дождями и ветром.

Сядем, пуская дымок по-драконьи, с усмешкой.
Этот минутный покой нас с тобой не разнежит.
Сколько свой взгляд не учи быть кошачье-небрежным -
только глаза выдают. Ты такая же нежить.

Слова-то, право, точнее и ярче не сыщешь.
Кто или что тебя, тварь, не пускает к покою?
Но обернешься, насмешливо выдохнешь: Слышишь,
нежить, а ты кто?
И страх трепыхнется: А кто я?

3.
Здравствуй, осень. Я вышла тебе навстречу -
я узнаю твой шаг в утренних белых метках
инея. Нам с тобой будет немного легче.
Ты мне будешь сумрачной, но безразмерной клеткой,

где до седых небес - к счастью! - не дотянуться,
прутья часов и дней, как близнецы, похожи.
Добрым ли был твой путь? Ты извини, проснуться,
чтобы тебе сказать "здравствуй!", мой край не сможет -

пусто везде. Зима раньше тебя успела -
выстудила виски, залы и мою душу.
Ты опоздала. Мир сделался слишком белым -
неизлечимо-бел каждый, кто был мне нужен.

Словно мой гобелен кто-то пустил на нитки,
словно веретено вспять принялось вертеться.
Стоит ли этот мир, осень, твоей улыбки,
если зима пришла - и поселилась в сердце?

Я ли иду вперед? Залы ли мной проходят?
Что под ногами - лен, лед или шорох листьев?
Спит клепсидра давно - лед не в ее природе.
Тихо и пусто здесь, осень. Зима по-лисьи

к нам прокралась, сдала ночи бессмертный город -
вот и встречать тебя я лишь одна и вышла.
Здравствуй, осень. Мой край вряд ли очнется скоро.
Жаль только, что зиме я показалась лишней.

Пчелы случайных фраз в памяти - мертвым звоном.
Лед не в моей природе.
Плакать нам не пристало.
Осень, твой легкий шаг станет моим законом
так же, как мой шаг стал голосом этим залам.

4.
Придумай мне сказку,
в которой я был бы живым.
(Лин)

Придумай мне сказку, в которой я был бы живым.
Но крошевом льдистым слова застывают на вдохе -
и выдохнуть рад бы, да сил нет. И стелется дым,
так долго служивший холстиной для красок Эпохи.

Закрой словари - этой тенгвы, начертанной мной
мыском сапога, в алфавите не сыщешь. Что проку?
Окончилось все. И хотелось бы верить - "домой!" -
да только не верится... Что ж, подождем эпилога.