Крематорий

Униженный дотла злосчастной долей,
Хоть прячься, как араба дочь в чадре,
Я тихо постучался в крематорий,
Застывший глыбой камня на холме.

Дверь медленно открылась, на пороге
Стоял худой старик по кличке Джин.
Я был в чадре, а он – в пурпурной тоге,
Обители зловещей господин.

К земле меня прижав лукавым взглядом:
Мол, что за вошь пред ним, что за бурда,
Повёл-таки с собой, виляя задом,
Да молча всё, лишь пёрнет иногда.

Вошли мы в залу, залитую светом,
Где уж сидело несколько гостей:
Все – музыканты долга, все – поэты.
И множил жар печи огонь страстей.

Богатый стол, вино, лихие вопли,
Прокисший пот, дым сладких сигарилл,
Клочки бумаг, в них выжатые сопли
И пьяный смех раздутых красных рыл.

Проносятся безумной каруселью
Ряды раздвоенных обугленных гримас.
Так придавались дикому веселью:
Завистник, грешница, всезнайка, пидорас.

Херовым хором хари по злословью
Устроили чудной чемпионат.
Хвалился Каин Авелевой кровью,
А Юлька-снайпер – трупами солдат.

Орал всезнайка, будто бы о Бене
Он знает всё, да западло сказать.
Что сам он – сатанист в седьмом колене,
И что детишек любит умерщвлять.

В развратной позе примостившись с краю
Лазурный юноша с гитарою сидел
И, по хозяину амурами стреляя,
О холмах Греции и геоцинтах пел.

И Джин ему икал дрянной подпевкой,
Жал руку Каину, всезнайке угождал
И страстно целовался с грешной девкой,
И юношу он тоже целовал.