Тогда

Когда во мне созревало Это …,
(ну, что-то там, — девочка или мальчик),
я помню: однажды (такой беспечный!)
ты смело вручил этих нежных охапку,
да! нежных, как раннее теплое лето.


Над нами снежинки кружились незванно,
дул ветер неистовый, ты, так внезапно
сказал, что нас любишь.  Безумно.  Обоих:
меня и во мне это жуткое странно;

а я улыбнулась, и что-то сказала,
и плакала, кажется, глупо, некстати.
косматые тучи смыкались над нами,
а снег все кружил и кружил беспрестанно.

Две серые птицы на нити высотной,
мы два воробья в этом сумраке странном,
а ветер все дул, и мне стало так жалко
букет этот розовый; целое утро
потом он дышал мне в лицо ароматом
и было так просто, так тихо, так славно,

но в тайне я тешила черные мысли,
мне в детстве сказали: «Ты вырастешь странной …»
и более …  В сущности хрупкое чудо
я бросила  миру о чем-то кричащим,
пронзительно, в темном, пустом коридоре.

О! Помню я запах тех милых, колючих,
Мои поцелуи в прелестные щеки
Улыбчиво-нежных,  пахучих созданий.

А маме сказала: «Прости, если сможешь,
я выросла, милая, больше не буду…» —
сказала, и хлопнула дверью в досаде,
и вышла, и все еще где-то блуждаю …


мне было — пятнадцать,
тебе — двадцать восемь.
Но ты был ребенком,
а я и подавно.
Ты помнишь, ли, милый,
страдала,  любила,
но не удержала.
не правда ли, странно?