Выплавленные друзья

перевод с английского стихотворения в прозе Вильяма Смита “Ferrous Friends”

Каждое утро, едва проснувшись, я неизменно вижу, подавляющую меня своей мрачностью, серую штукатурку, которая, как будто облепляя, обволакивая меня, глумится над так дорогими мне стремительно увядающими мечтами о жизни, любви, свободе. Мои грезы умирают и разлагаются; мне только и остаётся, что уставиться, иногда помаргивая, на своих всегда бравых железных часовых. Их, застывших и безмолвных, я не забуду никогда.
Когда меня только швырнули в эту клетку, в этот стальной ковчег – испуганного, оглушённого, растерянного и одинокого – я в бессильной ярости отчаянно колотил по ним кулаками, плевался в них, справлял на них свою нужду и бешено, до хрипоты орал: «Вы, бесчувственные и бездушные, безмозглые железяки! Да кто вы такие, чтобы глумиться надо мной!? Вы ничто, вы всего лишь прах!» А потом, когда выбившись из сил, я опускался перед ними и плакал, мне вдруг начинало казаться, что они прекрасно чувствуют мою боль, моё отчаяние. Я перестал и вид подавать, что боюсь их. Если я выкажу им свою слабость, они навсегда сломят меня, убьют мою страсть к свободе. В своём триумфе воли я даже читая письма из дома смеюсь им в лицо. Теперь я понял – и они нуждаются и в любви, и в доброте, и в понимании – просто передо мною они всасывают свои чувства в самый дальний угол склепа своей стальной души.
Однажды я задержался около одного из них – неаккуратно и грубо выплавленного. И он, уродливый изначально, слушал мои страхи с участием и грустно улыбался. Я до сих пор так и не понял – что заставило меня приблизиться именно к нему, к этому куску железа, и почему мне показалось, что он чувствует боль моего заточения.
Каждый день в один и тот же час, минута в минуту, меня, как зверя, выводят из клетки и пригоняют во двор; там маршируют такие же как я заключённые. Я не преступник, не бандит – мои руки ещё не привыкли к тяжёлым и склизким стальным кандалам. Боже, я ведь ничем не хуже тех, кто брезгливо и высокомерно плюётся на меня, находясь на свободе! Сделай же так, чтобы я понял с кем я – без этого жить очень страшно и одиноко. В нашем мире уже нельзя быть самому по себе. Со мною мои стальные приятели – я боюсь их, даже ненавижу, но уважаю – за ними я укрыт от опасностей нашего жестокого мира; уж они меня никогда не предадут.
Поэтому, когда минуты, дни, недели и месяцы неспешно сливаются в годы; когда редкие письма и посещения больше не вызывают ни слёз, ни наивных надежд на освобождение; когда от отчаяния, вызванного давящей своей постоянностью атмосферой, совсем плохо, мои новые друзья – стальные прутья решётки – тихо подбадривают меня и, кажется, даже подмигивают отблесками чахлых лучей, случайно оказавшихся в моей одиночной камере.