Ссора

Играем в молчанку
третьи сутки.
Никто не уступит –
не доля, а долька.
Сажусь на тачанку,
патроны из сумки,
«максим» уже лупит
(секундами только).
Хотя продырявлен,
но жму на гашетку.
Вот кожух пробило
и вышла заминка.
Зажат и затравлен
(стрелок очень меткий)
я взглядом сердитым,
страданьем и пыткой.

Пусть крахом надежды
на примиренье.
На нервах, на крови победа.
Пусть слезы.
Лишь только невежды
не знают терпенья…
Насуплены брови,
гуляют морозы.

И рвутся снаряды,
и сыплются бомбы.
Ревет артиллерия,
в клочья разносит.
Пропитаны ядом
души катакомбы,
и кольца безверия
косят и косят.

Играем в молчанку.
Игра есть такая.
Молчанье из золота
стало золою.
Не бьют больше склянки,
ведь солнце за краем,
и звуки заколоты
волею злою.

А дело в обиде,
что в створках у мидий:
пустая бутылка,
разбиты стаканы.
И кажется тошно,
что очень возможна
дорога с развилкой
и тем истуканом
(не пьет и не курит,
ругается жутко;
возможно он дурит,
а может быть шутка;
а, черт с ним, бывало,
захочет – уймется,
сейчас покрывало
спасения рвется).

А дело все в шляпе:
пора бы бутылку
тихонечко, сапой
в Сибирь или ссылку.
И все успокоится,
все образуется,
раны закроются,
ссора забудется.