Любовь бомжа. лицам радеющим за чистоту русского языка-убедитель

Все начиналось так красиво...

Апрель в свои права вступил,
я шел домой из магазина,
и улыбался как дебил.
Мне солнце пригревало спину
и вдруг... я вижу ту картину:
чуть - чуть левее от помойки,
не доходя до новостройки,
на травке девушка лежит,
как лист осиновый дрожит.
Юбчонка мятая на ней,
одна нога другой длинней,
(такая, как в шестнадцать лет, во сне мне делала миньет).
Я подхватил ее за плечи,
взглянул в лицо - лишился речи,
(довольно больно, дорогой, когда тебя бьют в пах ногой).
Потом по уху, после в челюсть...
она отчайно матерясь
меня мутузить принялась.

Так познакомились...
И вот, идет уже четвертый год ,
как мы с тобою неразлучны.
Мне говорят: «Ты подкаблучник»,
мне говорят: «Она страшна,
как будто с немцами война».
Судом кинологи пугают,
что вывожу тебя гулять без поводка, едрена мать,
от твоего как будто вида
у псов снижается либидо,
и те ссут дома на ковер
(боятся выходить во двор).
А местный наш сантехник Толик,
(законченный был алкоголик),
уже полгода не берет ни капли в рот
и всем нам врет,
что в нашем доме смерть живет,
он будто сам ее видал,
в моей квартире.  Вот нахал! 

На них  с прибором положу,
тебя в кроватку уложу,
потом укрою мягким пледом
и вкусным накормлю обедом,
и сигаретку прикурю,
и поцелуем одарю.
Ты отрыгнешь и засмеешься,
икнешь и к стенке отвернешься,
а я останусь молча млеть,
на спящую тебя смотреть.

О, как все это я люблю:
к щеке прилипшую соплю,
небритость ног твоих корявых,
очарованье грУдей впалых,
и рта волнительный оскал,
и бледно - голубой фингал
(до боли милый и знакомый, что поносить тебе я дал),
пускай ты ходишь под себя,
я все равно люблю тебя...

Но ты ушла... Однажды утром,
проснулся я в волненьи жутком,
мне в уши била тишина,
(не слышно то есть не хрена).
А где-же храп твой, милый сердцу,
что открывал в серванте дверцу,
сводил с ума соседских псов,
(за что наш опер Колосков по роже бил меня, паскуда,
не упекли его покуда).

Да ты ушла... Лишь на подушке,
пять волосков с твоей макушки,
пять жидких, крашеных клочков,
да пара шерстяных носков,
стоят в углу и наполняют,
мой дом тоской, и так воняют,
что мимо мухи не летают.
Да горстка  пепла у дивана,
да шприц , соседа - наркомана,
огрызки семечек в углу,
презервативы на полу,
на потолке большой плевок,
(как долететь туда он смог)?
напоминают о тебе,
что ты была в моей судьбе,
и красной линией пройдясь,
ушла под утро, не простясь.

И лишь на мятой пачке  «Прима»,
последний от тебя привет:
всего два слова: «Ты мудила»,
и больше фраз прощальных нет.

Я продал дачу и квартиру,
я в банке взял большой кредит,
прошел и облетел полмира,
(ну если глобус не ****ит),
горел, тонул, срывался в пропасть,
укушенный акулой был,
под самолетную под лопасть
однажды сдуру угодил.
Но на Камчатке, на Аляске,
и в гуще мегагородов,
нигде, от Крыма до Небраски,
я не встречал твоих следов.
Фортуна пролетела мимо...
Теперь я бомж и пачку «Примы»
все чаще вижу я во сне.
А может все же обо мне, слова те были...