Образы детства

                ОБРАЗЫ ДЕТСТВА

                1

…и за избою, во поле, ходил
и тарахтел комбайн большой и красный.
Он рожь вбирал в себя и молотил,
дыша солярой и машинным маслом,
он, как по морю, плыл по полю ржи,
по жёлтому – ему по пояс – морю,
его стальные острые ножи
ржаные стебли резали под корень,
он их крутил-вертел внутри себя,
жевал колосья с грохотом и громом,
неистово вращая и скрипя
цепями всеми… вороха соломы
на поле оставляя за собой,
и дальше шёл – горячий и могучий…

Солома громоздилась за избой,
на сжатом поле, золотистой кучей-
скирдой. Её метали всякий раз
колхозники – чуть ниже нашей ели.
А мы соломой свежею матрац,
как говорила бабушка – «постелю»
втугую набивали – чтобы спать
на ней за неимением другого.
«Постелю» водружали на кровать,
колючая но мягкая обнова
распространяла запах спелой ржи
по всей избе – теперь такого нету!
С постелью новой можно было жить
и спать на ней до будущего лета.
А там опять по осени комбайн
жал рожь или ячмень за нашим домом.
И вновь матрац – знай только, набивай
и не жалей для этого соломы!
Что тут сказать? – обычай был таков:
мы в те года, считай – во время оно
и ватных не имели тюфяков,
куда уж там – матрац из поролона!
Теперь смешно об этом вспоминать,
но это – было! Было – в самом деле!
Я и сейчас не прочь бы был поспать
недельку на соломенной постели…

                осень 2000 г.



                2

Эх! По лужам замёрзшим, да – в школу
по просёлку – ребячьим гуртом,
где следы лошадиных двуколок*
натурально видны подо льдом.
С неоглядной осенней распутой,
что была непролазной всерьёз,
за две ночи  расправился круто
ещё юный – октябрьский – мороз.
Грязь замёрзшая стала как камень,
по грязи хоть кувалдой стучи!
Она звонко гремит под ногами.
на ногах сапоги-кирзачи
в те поры мы, мальчишки, носили
(их в достатке Советская власть
выпускала) и ими месили
по распуте осеннюю грязь.
Кирзачи – пусть тяжёлая обувь,
но надёжней она на ходу
чем ботинки. А ну-ка попробуй
прокатиться по первому льду,
что покрыл агромадную лужу!
Разбегаешься – р-раз! – и на лёд
(ребя, кто там сказал, что я струшу?!)
вылетаешь, и этот полёт
вдоль по луже от края до края
связан с риском – а вдруг под тобой
треснет синяя гладь ледяная?...
Засмеются ребята гурьбой,
глядя, как в взбаламученном иле
утопают твои кирзачи
чуть не с верхом. Ботинки бы были –
обязательно б их замочил
и начерпал. А тут, задыхаясь
от обиды (вокруг: га!га!га!),
вылезаешь на «берег» - сухая
в кирзаче и в портянке нога!
И обида забудется мигом,
когда вновь, всей ватагой, вперёд
понесёмся со смехом и криком,
кирзачами опробуя лёд:
где он крепок, а где ещё колок,
где провалят его сапоги.

Эх, по лужам замёрзшим, - да в школу б,
на истоки свои, на круги...
                осень 2002 года

* двуколка – двухосная телега


                3

...Мы купили домик с крышей плоской
на большой дороге, в дереву-
шке в изб с десяток. Кровельные доски
или тёс (так доски здесь зовут)
выдрябли от времени, покрылись
мхом зелёным, вредным... И когда
первые дожди на нас пролились –
с потолка закапала вода
тут и там, по всей избе: на печку,
на кровать, – нигде ни сесть, ни лечь.
В коридоре сделалась протечка,
и в сенях образовалась течь.
Так вода и продолжала капать
лето всё и осень – до зимы.
В каждый дождик начинала плакать
бабушка, а вместе с ней и мы –
я и мама, выставлять под воду
тазики и вёдра – всё, что есть.
И когда холодная погода
наконец установилась,  здесь
пусть на время – кончились мученья,
льдом на крыше сделалась вода.
И хотя тогда на протяженье
всей зимы стояли холода,
и в избе всю зиму было надо
в шерстяных – мороз! – ходить носках.
Кутаясь в тряпьё, мы были рады,
что на нас не каплет с потолка.
А весной купила мама тёсу,
наняла двух местных мужиков.
Мужики те с дождевым вопросом
за два дня разобрались – легко!
И теперь я вспоминаю снова
(память что ни год – то всё больней)
старый дом с тесовой крышей новой, -
как тогда мы радовались ей...

               * * *
                январь 2003 г.