Память

     Память
С душою полной до краёв
Я прохожу места боёв.
Нет на груди моей наград -
Я безымянный здесь солдат.
Никто не вспомнит обо мне -
Ведь нет названья той войне,
Что жизнь мою, забрав сполна,
Сегодня многим не видна.

Вот на Лубянке магазин -
То бастион номер один.
И наречён был сей кумир
Смешным названьем «Детский мир».
Здесь камни стёрты до дверей
Ногами многих матерей.
Здесь ужас в воздухе висит,
Что вдруг тебе не подфартит.
И, отстояв пять - семь часов,
Ты не получишь тех джинсов,
Часов, кроссов или трусов,
Что уж  тебя не подведут
И деткам счастие дадут.

Я помню всё, мне не забыть -
По головам пытались бить
Менты с дубинкой на прицел
Тех, кто не мог иль не хотел
В той скорбной череде стоять...
И этот дух здесь не изъять.
Не съест его любой дизайн,
Немецких магазинов стайл,
Что здесь прилеплены теперь,
Как к нужнику дубова дверь.

Вот вовсе рядом «Овощной» –
Теперь какой-то проходной,
Теперь там вовсе то и сё,
В расчёт, что забредёт осёл.

А раньше было как крупней -
Ни овощней и не фруктней
Его в округе не сыскать,
Не обойдёт любая мать.

И я стояла три часа
И два после закрытья сверх,
Но не давали мне никак
Болгарских помидор-консерв.
А были дёшевы они,
А уж на вкус так не сыскать,
И были матери одни
Те, что решили - бастовать!
Те, что решили - не уйдём,
Пусть завтра на работу днём.
Но мы стояли до семи,
И нас никто не известил,
Что дальше больше не стоять.
И не сумели нас прогнать.
И вот уже после ноль-ноль,
Толь опились они там что ль,
Но дали нам по банок пять.
И мы познали благодать!
И на последний шли трамвай,
И опасались за товар...

Неподалёку «Обувной».
Он был вообще полусвятой.
На всю Москву был знаменит,
Теперь затёрт и позабыт.
А раньше очередь с утра
Вокруг него топтала тракт,
И перекличкам несть числа.
А коли внутрь вас занесла
В час дефицита
Снов Фемида,
То только храм вам может дать
Теперь такую благодать.
И как-то раз по сапогам
Двум дочкам обломилось там.
Как щас , на тонких каблуках,
Они из Венгрии в руках.
Мягки, удобны и легки,
В таких всю жизнь свою беги,
Все будут в зависти враги.
Лет через пять не постарев
Они ушли под Курск к сестре.
Не суждена мне красота -
Не тот размер и стать не та.

Так что ж, вы спросите, друзья,
Была мещанкой, что ли я?
Всю жизнь, стоя в очередях,
Я не витала в облаках?
Да нет, витала, как ещё.
Моим крезам не ведом счёт.
Но не уютно было мне
В той легендарной уж стране,
Где серость правила свой бал,
А ум хирел и погибал.

Я не партийный «анналист»,
Но правды молвить не боюсь.
И кто про тот социализм
При мне всплакнёт - я рассмеюсь!

10 мая 2000 г.