А дело было так...

А дело было так, отец:
Всё шло, как ты сказал,
Терновый врезали венец,
И Понтий приказал:

«Тащить мерзавца вон туды,
На гору ГолгоФУ,
Хороших дать ему ****ы,
А после отпу… Тьфу!

Ведь то ж Варавву отпустить,
Который душегуб,
А эту сволочь замочить,
И сжечь евонный труп».

Вот так. Взвалили ценный груз.
Иду в цепи солдат.
И мне их жалко, я не трус:
Не знают, что творят.

Вдруг чей-то злобный голосок
Промямлил из куста:
«Не тяжело ль тебе, божок,
Под тяжестью креста?»

Шоб Сатана меня имел!
Ведь этот самый бас
Мне про бухло в саду пропел.
Иуда, педераст!

Эх! Скинуть ношу б да без слов
Заехать по башке.
Одиннадцать отменных псов
И хренов кот в мешке.

Ну ладно. Чёрт с ним. Бог со мной.
Всё, вроде, чики-пук.
Я скоро попаду домой,
Удел Иуды – сук.

И вот прибил меня к кресту
Злодей центурион,
Солдат расставил на посту
И ухмыльнулся он.

Вешу я, мучаясь от ран.
Ужасный солнцепёк.
Гляжу, разводит басурман
В сторонке костерок.

Такой компот. Пока ты спал,
Я сжарился в огне,
И, мысля, голову сломал.
Ну как воскреснуть мне?

Брожу я с этою бедой
И не смыкаю глаз.
Вдруг из кабацкой пировой
Знакомый слышу бас.

И лишь ступил я на порог,
Прошиб холодный пот:
Кутит, плюя на потолок,
Иуда Искарьот.

А где раскаянье, отец,
Что ты мне обещал?
Где тот трагический конец,
Верёвка иль кинжал?

Где твой кривой гневливый перст,
И где небесный гром?
Он там вино с ****ями ест
И платит серебром.

Я подошёл к нему, сказав:
«Иудушка, ку-ку!»…

Повесил сын твой, волкодав,
Волчару на суку.