ТЫ!

Ты приходишь ко мне очень редко, только зная наверняка, что я дома один. Я еще никогда не слышал твоих шагов, хотя мучительно жду их, напрягая до неимоверности слух. Когда садится солнечный шар, Я бессильно падаю на пол, от бесполезных усилий в коих был проведан еще один предатель-день.
Я жду...
И вот, Ты тихонько скребешься в мою дверь. Сначала Я думаю, что это мышь или стайка тараканов на кухне, но потом мои мысли заполняет светлейшая изо всех мысль- это же Ты!
Я медленно, растягивая предвкушение, поднимаюсь, поворачиваю ключ в замочной скважине, тихо приоткрываю дверь и уже через долю секунды ТЫ - у меня в комнате. Я вешаю на дверь вывеску на наружной стороне входа вывеску "Не беспокоить!", и накрепко запираюсь, ведь у меня в гостях - ТЫ.
ТЫ… Я даже не знаю - как тебя зовут, ну да Я никогда и не интересовался. Зачем? Впрочем, Я знаю, что ТЫ не скажешь, ведь ТЫ никогда ничего не говоришь, кроме новых, сочиненных молитв для меня. Я пытался бороться с этим, а потом привык, но вначале мне была так мучительна твоя тишина. Я ругался, пытался тебя бить, а Ты лишь молча плакала, и единственным звуком, которого Я добился своей грубостью, были твои всхлипывания. Но, ТЫ, Я так люблю ТЕБЯ, что каждое мое "завтра", после твоего неслышного ускользания, было заполнено грохотом пустых винных бутылок, звоном разбитых стаканов, и шумом холодной воды в душе. Я привык, и теперь тоже придумываю ТЕБЕ молитвы.
Ты приходишь ко мне для того, чтобы увидеть безумца, поклоняющегося твоему разгоряченному телу и огромным, мутно-блестящим от слез глазам. ТЫ так хороша, что вывеска "Не беспокоить" лишь бутафория интима. Все знают, что ТЫ - у меня. Первое время некоторые мои друзья, и бывшие подруги пытались стучаться, выламывая деревяшку, охраняющую Твой покой, когда ТЫ - у меня, чтобы увидеть Тебя, узнать Тебя, а потом попытаться Тебя отобрать. Но мой вход забаррикадирован наглухо, и все они уходили несолоно хлебавши, ведь Я видел Твой страх, Твою дрожь, едва ТЫ заслышишь какой-то звук извне. Я дорожу Твоим безмолвием, и совершенно непонятной мне преданностью, и поэтому Я придумал вывеску. Она - лекарство от Твоего беспокойства.
ТЫ - всегда принадлежала только мне, и будешь принадлежать впредь. Но вот уже семь ночей Я один, и скребутся в моем доме только тараканы, да мышь. Я так долго еще никогда не ждал. На исходе третьей ночи я приготовил веревку, чтобы связать Тебя и никуда не отпустить, если ТЫ придешь. на исходе четвертой ночи, Я приготовил наполненный кое-чем шприц и жгут, чтобы связанную, уколоть Тебя, и ТЫ наконец, рассказала бы, кто ТЫ и каково Твое имя. На исходе пятой ночи Я понял, что от перенапряжения оглох, потому, что больше не слышу включенного до упора магнитофона и телевизора. На исходе шестой ночи Я разбил телефон, потому что хотел обзвонить больницы и морги в поиске Тебя, но вспомнил, что не знаю КТО ТЫ в миру людей, терзающих свое имя и, к тому же, окончательно осознал, что Я глух.
Сегодня на исходе седьмая ночь, и, едва заметив из окна, как светлеет небо, и исчезают одна за другой звезды, Я перевязал руку жгутом, и игла нашла вену. Жидкость, предназначенная для Тебя, полилась по моей крови. Не помню, как Я писал эту молитву ТЕБЕ и как веревка, предназначенная для Тебя, стала петлей, предназначенной для меня.
Я открыл дверь настежь, чтобы ТЫ не скреблась, если все-таки придешь. Жаль, некому будет убрать табурет. Но теперь Ты уже точно будешь принадлежать только мне. Не беспокойся, никто никогда не узнает кто ТЫ, никто не войдет в мою душу и не отберет ТЕБЯ у МЕНЯ, НИ-КОГ-ДА.