Китой

КИТОЙ

Река Китой досталась мне в наследство
От деда-рыбака и от отца.
И нынче каждый раз при слове «детство»
Я вспоминаю промысел ельца.
Мы выходили затемно из дома
И шли пешком к насиженным местам
По городу, по глади автодрома,
По улицам, дорогам и мостам.
Наш путь казался долгим и тернистым.
И я мечтал, как, выйдя из ворот,
У памятника бывшим декабристам
Отправлю в рот мамулин бутерброд.
Мой батя был приверженцем традиций
И уважал хорошую еду.
Он говорил: «Не надо торопиться
И поглощать съестное на ходу».
И мы съедали завтрак королевский
На лавочке последней городской.
И нам кивал задумчиво Раевский
И улыбался грустный Трубецкой.
Потом мы шли по пойменному лугу
К заветному Китойскому мосту,
И я уже готовился к испугу,
Поскольку ненавидел высоту.
О, этот мост, дрожащий от озноба
Под весом проезжающих машин!
Одно спасало – мысль: мы с батей оба
Из редкой категории мужчин!
Предательски тряслись мои колени,
Крепчал мороз в районе живота,
Но я вступал на длинные ступени
И равнодушно сплевывал с моста.
Четыре плоскодонки кверху днищем
С той стороны торчали из песка.
Мы возле них срезали удилища
Ножом из молодого тальника.
Потом неспешно доставали снасти
И мастерили удочки в теньке.
О, Господи, какое было счастье
Готовить снасти на речном песке!
И, поделив по братски части света,
Мы расходились аж на полверсты,
Поскольку свято верили в приметы:
Рыбацкий труд не терпит суеты.

Река Китой досталась мне в наследство
От деда-рыбака и от отца.
И нынче каждый раз при слове «детство»
Я вспоминаю промысел ельца.
Пусть не было в нем смысла бытового
И не решалось жизненных задач,
Я знаю: в нем лежит первооснова
Моих побед и маленьких удач.
И каждый раз, вперед идя по краю
И ощущая холод живота,
Себя я непременно вспоминаю
На рубеже Китойского моста.
И каждый раз, когда кричу: «На кой мне
Огромный счет безжалостных долгов?!»,
Меня спасают илистая пойма
И крутизна китойских берегов.
Пусть нет отца и деда-словоблуда,
И за окошком – смог Череповца,
Они живут в душе моей, покуда
Я вспоминаю промысел ельца…