Только я

Когда наш мозг распахан, словно поле,
и опытом. как поле. огорожен,
когда лежит он, прея точно пажить,
и мысли ожидает как зерна —
представте: ничего на свете нет.

...ко мне не поступают впечатленья.
Увы. — ни зрительные, ни слуховые,
ни обонятельные, ни вкусовые,
ни осязательные не поступают.
Они молчат. Молчит шестое чувство.
Молчит вестибулярный аппарат.
Так стало быть я умер? Или нет?
Нет, я не умер, я-то это знаю,
и то не чувств обман, поскольку чувства
молчат, и потому не могут лгать
никоим образом. Так стало быть я жив.
Пусть этому не внешних подтверждений,
но мысль угрюмо скачет в черепу
и даже порождает представленья
о мире, что, я знаю, существует.
Мне даже ведомо, каков он из себя,
что я почувствую, когда настанет время,
и чувства все мои заговорят.

Я,- более того, способен вызвать
в своем уме все эти впечатленья.
Вот, скажем, я сижу с ногами в кресле.
Воняет кошками. Ребенок голосит.
Жена гремит посудою на кухне.
Я ей кричу: "Иди ко мне, иди!",
пишу про все про это на бумаге
и чувствую, что ноги затекают.
Шестнадцать лампочек горит на потолке.

Вот, милые мои, на что способен мозг,
когда в нем мысль умелая играет!
Но что если — о ужас! — не в мозгу
играет мысль, а в некоем эфире,
иль даже не в эфире. а сама,
черт знает как, посредством некой силы
играет, а меня на свете нет,
и света, может статься, тоже нету?
А я все не могу остановиться,
воображая крики, запах кошек
и вожделение по адресу жены.
Остановиться стало невозможно,
как стало невозможно отделить
воображаемые мною ощущенья
от просто ощущений, и понять,
отличны ли они промеж собою,
иль нечто общее собою представляют.
а если представляют, то насколько
возможно распознать, где внешний мир,
где проявленья внутреннего мира -
репрезентации ментальности моей!
Где то. что существует вне меня,
и, что нельзя сказать, что существует,
но явно ощущается причем
не скажешь даже, где здесь то, где это.
Ужасный мир! — поди его познай,
когда не ведаешь ты, глядя на объект
познания, насколько он объект,
насколько субъективная модальность.
А потому я больше не желаю
вести на эту тему разговор,
и вообще — о чем бы то ни стало
я не желаю больше говорить.
Да и нога ужасно затекла-
как далеко фантазии заводят!
Как страшно я завишу от себя.'
Как жалко выгляжу! Не разотождествиться -
нога болит. Я сам себя поймал!

Так сердобольный мальчик ловит птичку-
и ну заботиться! И ну ей говорить,
кормя из рук: "Ты зяблик! Зяблик! Зяблик!
Ты зяблик! Ты живешь б — 8 лет,
а после умираешь — ах, как жалко..."
И зяблик соглашается, кивает-
чтож делать. А потом приходит смерть
в заране оговоренные сроки,
и мальчик плачет, будто ни при чем.

А он причем, и очень даже очень.