Дорожный блокнот

Дорожный блокнот

* * *
Под воздействием быстрой воды
разрушаются камни и льды.

      Вот и время – течёт и течёт
      проводя многомерный подсчёт
      наших радостей, болей, обид,
      и солёною влагой кропит.

      Заблуждаясь насчёт естества,
      продвигаемся мимо любви.
      Не стремясь становиться людьми,
      мы – рабы, короли, – существа,
      для которых величие “Я”
      заслоняет черты бытия.

          Надо пить, чтобы ясно трезветь,
          надо бить, чтобы скорбно терпеть;
          одиночество – казнь и покой,
          трепет сердца под чьей-то рукой.

Всё течёт. Не уйти никуда.
Настигает слепая вода.

16.10.86.


Завтра ехать
-------------

Приезжая на родину замечаю, как ориентиры
растворяются и исчезают в течении времени.
Навещаю друзей, посещаю чужие квартиры.
Измеряю кварталы шагами. Прощаюсь с деревьями.
Завтра поездом – снова к балтийскому берегу.
Теплый ветер сгоняет снега, бьёт капель по карнизу:
как всегда – непогода. Природа впадает в истерику.
Суггестивно в гостиной бубнит телевизор.
Пьют родители чай, угощаясь ликёром морошковым.
Старых писем прочтение странно щекочет мне веки.
Завтра ехать. В прихожей присесть на дорожку и
распрощаться - хотелось бы верить, ещё не навеки.

2002


Отдалённые острова
-------------------

                    Бабочкой никогда
                    он уж не станет. Напрасно дрожит
                    червяк на осеннем ветру.

                    Басё

1.

Острова, где на флейте и кифаре
музы славили светлую Элладу,
где резвились друзья Анакреона
на пирах, улыбаясь свежей мысли,
и внимали их песням беззаботным
виноградом увенчанные горы,
в чьих пещерах таилась нимфа Эхо, –
острова, вы приснились или были?

Шум листвы и прибоя голос гулкий,
на ступенях мраморных подруги,
с нежным смехом втирающие масло...

То – обитель поэзии бездонной
в каждом бедном щипке усталой лиры –
полнокровное, мудрое искусство
и любить, и стихи слагать без маски, –
острова, вы приснились или были?


2.

Дальний край, разъедаемый дождями
вперемежку с коростой льда и снега.
Умирающий день сменяют хмуро
в мокром трауре плакальщицы-ночи.

Ветер воет в их голосе тоскливом,
меж зубов всё свистит да шепелявит;
то в окно кинет горсть сырого снега,
то по крыше холодным сыплет градом.

От огня пахнет старою тревогой
за людей, что об ужине мечтают,
за любовь, от которой дым да пепел,
да ожоги немногие остались.

Ты гори, мой огонь, насколько хватит,
обогрей этот остров тёплой суши.
Острова нежной ночи, вы мне снились...
Вместо флейты лишь ветер дует в уши.

1985


* * *
Жара. Июль во всей красе.
Я был в пути вторые сутки.
Вдоль оживлённого шоссе
голосовали проститутки.

Я ехал мимо смутных далей
и плавных линий берегов.
В окно раскрытое влетали
цветные запахи лугов.

Я замечал уклад селений,
зелёные холмы, леса,
и души тонкие растений,
и насекомых голоса.

Я вспоминал тебя, родная,
вбирая взглядом красоту,
в усталом сердце сохраняя
о встрече зыбкую мечту.

июнь 2002


Размышления в полнолуние
-------------------------

Гляди на полновесную луну:
коварный магнетизм её глобальный
не позволяет отойти ко сну
с улыбкою не менее печальной,
чем мыслей рой
          той лунною порой,
и мысли эти пляшут комарами –
ни хлопнуть, ни прогнать.
          Припавши к раме,
не увлекись известною игрой
“быть-иль-не-быть”.
          Ответ уже понятен
без поиска его в фигурах пятен
на Солнце и Луне.
                    Зелёный мох,
когда-то на халат вползавший, сдох.
Смертелен
          каждый выполненный вдох,
другими без возврата взятый в долг
и бестоварным векселем покрытый.
Всё – суета у скудного корыта.
В углу, как паучок, сухую шкурку
оставь – и прочь беги.
          Когда не в шутку
разгневанный хозяин, близорук,
по шкурке навернёт газетой “Правда”,
мы будем в безопасности, мой друг.
Свобода без опасности – отрада,
которой мы с рожденья лишены
как чистых вод, плодов и тишины –
торжественной, живой, а не могильной.
Погибший под пятой автомобильной,
зайчонок попадает прямо в рай.
А мы – куда?
              Луна уже за край
доступной глазу области уходит.
При правильных заботе и уходе
и свиньи обретают интеллект.
А ты, наоборот, с теченьем лет
всё боле наблюдаешь у кормушек
устойчивый прирост
              голодных хрюшек.

1989


Можжевельник
-------------

Прости мне грехи, можжевельник,
бездонной тоской обними,
и духом своим беспредельным
грошовые дни прогони.

Прими меня в колкие руки
и прочностью веток держи
нагрузку привычной разлуки,
и тяжесть усталой души.

Забудем, реликтовый ёжик,
про то, как бездарно я жил,
про то, как мой варварский ножик
кромсал твердосплав твоих жил.

Смолой своих ягодок синих
меня угости – и прости!
И, словно на камне спесивом,
в глазницах моих прорасти.

1985


* * *
Какая-то арабская судьба -
скитаться из оазиса в оазис.
Искать? - о, нет: спасаемся. Борьба
разрушит в прах любой базальт и базис.

Течёт песок, как время - в никуда:
песок есть прах, оставшийся от камня.
Бредём в песках, томимы жаждой давней.
Бедна нас окружившая среда,
бедна водою чистой - и любовью.

Кладите меня, братцы, вот сюда,
и камень привалите к изголовью.
Не надо начертаний - мол, поэт,
такой-то, там-то, столько-то, тогда-то:
читать навряд ли станут этот бред
святые скарабеи-меценаты.

Два-три араба, сморщенных, седых,
походный чай поодаль разогреют.
Прочтут Коран. И снова постареют.
Средь нас уже не будет молодых...

Один в пустыне. Холодает ночью.
Горсть фиников сухих гремит в кармане.
Как древний куст иссохшими корнями,
губами пью прохладу мёртвой почвы.

15.03.89.


Компас
-------

У меня есть странное свойство,
      оно не даёт мне спать.
Я слышу глухую поступь:
          время идёт вспять.
Утро приходит бешено
      и ставит лицом к делам,
и тело моё подвержено
      притяженью к другим телам.

Но, как бы я ни был выжат
          челюстями машин,
мне помогает выжить
стремленье достичь вершин.
А може быть, это другое что-то –
то, что говорит словами моими,
то, что заставляет течь воду
по, казалось бы, плоской равнине...

И выходит, что я, как и все мы,
продвигаясь вперёд, прохожу всегда мимо,
но вот, как компас, узнавший север,
я теряю веселье и становлюсь сильным,
сознавая, что нам предстоит прощаться
не у моря встреч, но в чаще разлуки,
и если ты ещё хочешь счастья,
поскорей возьми меня в руки!

15.05.87.


Восточный ветер тронет провода
-------------------------------

На первый взгляд на родине пока
так многое знакомо и похоже
на прежнее - и дым, и облака,
и снежная колючая пороша.

Всё прежнее: и немощь старика,
и боль утрат, и смутная тревога.
Всё те же вьюги. Времени река
извилиста, длинна. И неглубОка
под снегом, подо льдом её вода.
В ней свежий запах пороха и грязи.
Восточный ветер тронет провода,
добавит на стекло узорной вязи.

В избе тепло. Под крышею и снегом
не рвёмся к чудесам и новизне,
испытанным бревёнчатым ковчегом
причаливая к радостной весне.

1996

© Андрей Коков