Город зачарованных музыкантов

Город зачарованных музыкантов.

Она сидела и плакала. Ее так и прозвали : “Плакало”. Почему был выбран средний род не знал никто, но иначе ее и не воспринимали. Среди ребят это слово уже давно стало нарицательным, каждый знал, что это что-то мокрое, непонятное и как-бы навсегда закрытое от внешнего мира. Что случилось на этот раз никто точно сказать не мог: то ли мальчишки задразнили, то ли любимая игрушка промокла, то ли просто споткнулась, но факт один: она сидела в луже и плакала.
Мимо проходил парень, посмотрел на нее, ускорил шаг, оглянулся, помедлили как бы в нерешительности, задумался, развернулся и пошел дальше. “Вот так всегда, ”- подумала она. Парень резко развернулся и подошел к ней.
Светило майское солнце. И тут Он заговорил: “Как дела7”- голос оказался каким-то высоким и дробным, как будто он давно не говорил или очень стеснялся. Было почти очевидно, что  обычно говорит он тона на два ниже.
Он присел рядом на корточки, протянул руку и сказал: “Давай лапу!”, потянулся, ухватил Плакало за рукав и легко потянул на себя. Еще мгновение, и он бы услышал довольно грубое “отстань!”, но тут она вскочила и дико завопила: “Пуговица, где моя пуговица?” , и затем, указывая на нити на рукаве, пояснила: “Здесь должна была быть зеленая пуговица”. Тут уже испугался он, потому что Плакало в таком ужасе говорила об этой злосчастной пуговице, что можно было подумать, что она одна-единственная на свете и никогда такой другой не будет, а без нее остановится жизнь по крайней мере на этой планете и в ее окрестностях.
Недолго думая он опустил руку в лужу и пошарил в грязной воде: “Ее здесь нет,”- сказал он немного веселым тоном, по всей видимости оттого, что не терял надежды найти ее где-нибудь поблизости.
“Нет, ты не понимаешь,”-  сказала она, - “я ее давно потеряла, еще месяц назад (говорила она это каким-то странным голосом, чуть гундося), только я ее еще тогда не нашла. Понимаешь...я е-йо ещео да-аавно (тут она не выдержала и откровеннно засмеялась и наверняка упала бы в лужу, если бы Митя ее не подхватил) поотеряаал-а, но (тут она немного успокоилась) , когда я увидела обрывки нитей (она стала как-то печальна и вдумчива, так что Митя даже как-то опешил), такие тонкие, вытянутые, как-то странно распушенные на концах, я подумала, что все мы как-то связаны друг с другом, но эти нити утоньшаются, перетираются и, в конце концов, рвутся... мне стало как-то не по себе.
Митя хорошо ее понимал, потому что совсем недавно он потерял любимую застежку и без нее ему было как-то холодно и одиноко. Но ее печаль была, конечно, глубже. В ее переменчивых глазах отобразились вся мировая скорбь и отчаяние. Митя не выдержал, прижал ее к себе и поцеловал. Поцелуй вроде бы не был многообещающим, и эту девушку он, кажется, видел первый раз в жизни, но как-то неожиданно для себя они оказались лежащими в луже.
–Слушай,- сказал он, оторвавшись от ее губ,- пойдем искать пуговицу (она недоуменно подняла на него глаза), ну эту, зеленую, которая отрвалась от твоего манжета и которая обещала мировую скорбь, если мы ее так и не сможем найти. Конечно, это можно сделать и позже, не прямо сейчас, но я так хочу, чтобы ты...
–Подожди, а ты вообще кто?-спросила она, приходя в себя как после дурмана.
–Я – Митя, ди-джей, - сказал он.- Хочешь, я поставлю для тебя свою лучшую пластинку?- и он достал из кармана огромный, гладкий и блестящий, ни капельки не мятый винил.  Откуда ни возмись в воздухе рассыпались первые аккорды Баха, перемежаемые щебетом птиц и гудками пароходов.
- Что это?- спросила она.
- Ну вот, так и знал, что тебе не понравится...- грустно заметил он.
- Нет-нет, ну что ты,-  с нежностью и легкой хрипотцой в горле сказала она, - просто так необычно и знакомо, как будто я постоянно слышу что-то подобное.
- Ага, - радостно ответил он, - это записано из окна твоей квартиры. Когда ты уходила в парк, я заходил в твою комнату и ставил СD на запись.
–А-а, вот оно что, но откуда там появилась труба? Ты же знаешь, в моем городе давно нет ни одного “трубачиста”.
–Зато есть басисты!- радостно подмигнул он.
–Да, но они же водятся только в парке, неужели ты прослушивал все мои записи?
–Да, конечно! Как ты думаешь, что заставило меня проявить интерес к музыке? Именно твои диски и труба, которая без твоего ведома лежит у тебя под кроватью. Только ты не пугайся, пожалуйста, мы об этом никому не скажем, а у нас никто и не спросит. Если что  - я договорился с другом из Мусорги, он возьмет всю вину на себя, мы уже проработали легенду о том, что он просто случайно забыл ее у тебя дома, лицензия у него есть, так что ты не волнуйся, я думаю, что если что – все будет в полном порядке.
–Да, а знаешь что? Только не говори никому: у меня есть еще барабан, самый настоящий, а еще барабанные палочки и такие штуки, ну, как веники, которые расширяются книзу..
–Да, я понял, а еще недавно я притащил тебе пианино, только оно, конечно, немного расстроено, ну да ничего, несколько струн можно взять из скрипки, а туда несколько этих – поменять, одним словом...
Мите очень повезло, потому что последняя его фраза, особенно последние ее слова, были нейтральными и непонятными для человека, который к ним подошел. Это был человек в форме, который не слышал начала фразы, и поэтому сейчас пристально вглядывался в их лица. Но им повезло: полностью поглощенные друг другом, они стали абсолютно непроницаемыми для него, хотя, конечно, уже отпечаток счастья мог показаться ему подозрительным. Он спросил, почему они лежат в луже и что там делают. Ксения смело наврала, что она споткнулась и стала падать, а этот назнакомый ей вроде бы молодой человек просто оказался на недостаточно дальнем расстоянии, чтобы она его не задела. Достаточное количество отрицаний, видимо, помогло сгладить заинтересованность человека в форме, и он отвернулся.
Они вскочили и ринулись бежать что есть мочи, не разбирая дороги, лишь бы хоть как-то отдалиться от проверяющего. Они бежали и бежали, казалось, все их попытки были тщетны, но тут все исчезло: Ксения почувствовала, как ее что-то подбрасывает, опрокидывает и...
 ...Голова медленно и монотонно шумела, веки казались тяжелыми как никогда в жизни, малейшая попытка сделать хоть одно движение неумолимо вела к нестерпимой боли. Она пошарила в кармане и нащупала застежку, ей удалось сдержать крик. Она открыла глаза и поняла, что лежит на зеленой поляне: над ней возвышалось бескрайнее голубое небо, ярко-белое свечение солнца, казалось, пронизывало весь чуть дрожащий от необычайной прозрачности воздух.... она различила лицо Мити.
– Скажи,- промолвила она одними губами, - как ты меня нашел?
Он нежно на нее посмотрел и достал зеленую пуговицу.
–Я знал, что мы будем вместе!
–Но как?
–Ты, возможно, не помнишь, но это я тогда оторвал ее у тебя в парке от манжета, чтобы мы могли потом найти друг друга, у тебя должна быть моя застежка
–Но...
–Это я тебе подложил, не помню точно, в каком кармане, левом или правом...
Он легко взял ее на руки и понес по улице. Она смотрела в небо, ее взгляд медленно заскользил по желтым и розовым стенам домов. Вдруг все померкло, на миг погасли свечи деревьев.
–Скажи, - попросила она,- почему я не слышу звуков, почему город нем?
–Мы в городе мертвых
–Да, но ведь раньше... ты помнишь? Были звуки, можно было ходить по улицам... там, конечно, были проверяющие, и нельзя было улыбаться, и много чего еще, но звуки... я смотрела в необъятное небо,  и оно звенело, деревья перешептывались на ветру, дома... ты помнишь черепичные крыши домов? Конечно, они были совсем другие, но я представляла их себе черными матовыми, блестящими иногда на солнце, и по ним можно было ходить, чувствовать теплоту и шершавость фактуры... Но ты этого не знаешь, и знаешь почему? Потому что ты не настоящий, тебя послали они, и я это знаю. У тебя на запястьи порядковый номер, я помню его : три-два-пять-четыре-ноль-восемнадцать....Но я его договаривать не буду, мне надо спешить... затем пуговица... знаешь что? Я ее никогда не теряла, у меня ее вообще никогда не было. А нити... впрочем, и это еще не все: у тебя никогда не могло быть застежки, потому что когда любишь, все делаешь добровольно, ты знаешь обо всем, и даже больше, а ты... Впрочем, я пойду, я еще помню дорогу назад, чем я ближе к дому, тем громче песня, ну, пока! Кстати, начальству передай свою, вернее, эту застежку, скажи, что не справился, что я умерла по дороге..

Она сидела и плакала. Ее так и прозвали : “Плакало”. Почему был выбран средний род не знал никто, но иначе ее и не воспринимали. Среди ребят это слово уже давно стало нарицательным, каждый знал, что это что-то мокрое, непонятное и как-бы навсегда закрытое от внешнего мира.
Мимо проходил парень, посмотрел на нее, ускорил шаг, оглянулся, помедлили как бы в нерешительности, задумался, развернулся и подошел.Он присел рядом на корточки, протянул руку и сказал: “Давай лапу!”. Ксения протянула изящную руку, он нежно взял ее за кисть и поднял. Она стояла безупречно одетая, как будто никогда и не сидела в луже. “Не могу же я показаться гостю в таком виде,”- сказала она. Посмотрела на него еще раз.
–Извини, ты случайно не Леша?
“ Откуда она знает мое имя?- удивился он и ответил- нет, я Митя.”
–Извини, тогда не подождешь ли ты немного? Это мое любимое имя, я нарву для тебя букет сирени.”
–Ну конечно, - улыбнулся он, но никого рядом с собой не обнаружил.

Ксения шла по мокрому шершавому асфальту навстречу человеку с черными волсами. Они поравнялись, он обнял ее, поцеловал, и они пошли вместе.
–Знаешь, а ведь я тебя люблю,- сазал он.-Тебе ведь было больно?
–Знаю,- сказала она,- я думала, что было больно, но просто я стала еще сильнее, я ценю то, что получила. Если бы ты не научил меня, я бы просто не выжила там, мы не смогли бы быть вместе.
–Слушай, а ведь здорово ты того человека с номером, который еще на зеленую пуговицу клюнул...
–Да, но с сиренью намного легче и быстрей получилось, даром что  усовершенствованная модель.
–По-моемому, он до сих пор не понимает, что произошло.
–Ну и ладно, это же их город зачарованных музыкантов, где запрещены звуки и улыбки на лицах, где люди не знают музыки и всего бояться. Я только одного не понимаю: почему единственный настоящий музыкант выбрал меня и забрал оттуда? Есть же сотни людей, которые могли бы попасть в настоящий мир вместо меня.
–Да, но знаешь, почему я стал музыкантом? Когда ты уходила в парк, я заходил в твою комнату...
–Доставал из-под кровати трубу...?
–Нет, я прятался так, чтобы ты не могла меня видеть по возвращении, и подслушивал, как ты пела в душе...впрочем, иногда не только подслушивал... 3:39,        25.02.2003               




Моей Огромной Любви Хватит Нам Двоим С Головою

У меня есть свой собственный мужчина. Это странная и очень новая мысль. Это произошло недавно, всего месяц назад, но он уже мой собственный, потому что мы с ним можем долго гулять в парке, держась за руки, целоваться, читать интересные книги и еще много чего. Я, конечно, не очень верю в то, что он меня любит, хотя иногда его поведение можно принять за любовь. Я думаю, что это просто опыт и внимание, проявляемые с его стороны. Конечно, можно было бы пожениться, но я не хочу быть верной женой и иметь верного мужа, мне просто нужен свой собственный мужчина.
Недавно мы с ним гуляли в парке и нашли раненую птицу. Это был голубь, обыкновенный серый голубь, которых, по правде говоря, осталось не так уж много, потому что они стали очень доверчивыми, привыкли к людям, а те их бьют палками, камнями, иногда даже едят. Нам попался один из таких недобитых голубей. У него было подбито крыло, разбита лапка и, как мне показалось поначалу, выбит глаз. Многие увечия можно пережить, научиться ходить на трех лапах, привыкнуть жить без хвоста, но зрение потерять, по-моемому, равносильно чуть ли не смерти, потому что для меня, по крайней мере, зрение почти все – красота, самысл, суть жизни. Поэтому, представив ощущения голубя (я читала где-то, что у людей нет жалости, они плачут оттого, что представляют, как им было бы плохо, окажись они в той или иной ситуации, получи ту или иную травму), я испытала, на мгновение, конечно, потрясение.
Олег, правда, ничего не заметил, но сказал:”Мы можем взять этого голубя с собой. Мы отнесем его к ветеринару, может, что и получится.” Тут мне стало немного легче, потому что
я поняла, что голубь просто сжался от страха, и поэтому мне показалось, что у него подбит глаз. Мы подняли его с асфальта, завернули в газету и понесли к врачу. Там нас клятвенно заверили, что голубь, в общем-то, смертельно не пострадал, стоит только его  подлечить – и все будет в порядке.
Олег сказал, что голубя должна взять я, потому что у него дома кошка, и если я не хочу подвергать его риску, то... Конечно, я согласилась.
Так я и вернулась вечером домой: с голубем, завернутым в газету. Я поставила чайник, заварила зеленый чай и пошла проведать друга. Я его вытащила из газетного свертка, бережно положила на пол и взяла мазь. Голубь долго боялся, немного вырывался из рук, но я была сильнее. Я намазала его мазью, а потом долго с ним говорила. Он привык к моему голосу, перестал бояться, хотя все еще вел себя настороженно. Я дала ему зерен, налила в глубокую миску воды и пошла на кухню.
Тут меня озарило, что можно его нарисовать. Я прошла в комнату, взяла блокнот и уголь, пошла к нему. Все остальное время, пока голубь жил у меня, я его рисовала – акварелью, маслом, пастелью, углем... только карандашом он получался не очень, а так рисунки все разбирали нарасхват, друзьям они нравились, я их раздавала с охотой.
Олег куда-то пропал, я видела его очень редко, а по телефону мы с ним почти не общаемся. Я это объясняля загруженностью на работе, интересной личной жизнью(под этим я имела в виду общение с друзьями) и просто какими-нибудь мелочами. Потом я узнала, что у него был ремонт новой квартиры, переезд и все такое. Перспектива того, что мы могли бы жить в ней вместе меня очень забавляла, потому что через неделю после того как мы нашли голубя  я предложила ему расстаться.
Это было по телефону. Это самый простой и легкий способ расставания, когда ты не видишь эмоций другого человеа, а голос... к этому, в общем, можно привыкнуть, потому что тот, кто имеет большой опыт в этом деле, знает, что потом голос и интонации легко забываются, помнятся только слова, а по телефону как-то легче промолчать и не наругаться,нежели вживую.
Возможно, если бы он тогда не позвонил, ничего такого и не было бы, потому что я сама звонить не хотела, соответственно, и не позвонила бы. А он... Олег позвонил где-то часов в девять вечера (насколько я могу судить, самое неприятное время для общения) и спросил, как дела. Я ответила: ”Нормально”, и предложила: “Давай расстанемся.” в трубке послышалась легкая тишина, потом он спросил почему. Я ответила: ”Понимаешь, мне больше не хочется о тебе заботиться. Я чувствую больше отрицательных эмоций,когда тебя вижу, нежели положительных, пока еще не все не так плохо, давай расстанемся. Ты же взрослый, ты сам все понимаешь: пока мы еще хорошо относимся друг к другу, давай не будем ничего портить, мы же были какое-то время вместе, нам было хорошо, так что давай, пока ничто не омрачает наши воспоминания, расстанемся. Это же единственный вариант, это же очевидно...”
Олег ответил: "Ясно. Если ты так хочешь...”
У меня был свой собственный мужчина, теперь у меня есть свой собственный голубь. Он теперь совсем меня не боится, приходит иногда ко мне, даже есть просит. Картины с его изображением заполонили весь дом, но я этому рада. Скоро у меня будет выставка, так что можно будет сделать концептуальный зал: повесить разных голубей на разной высоте, какие-то картины поставить на пол, какие-то закинуть под потолок, а одну стену полностью заделать изображениями голубя разных цветов, нарисованными почти с одного ракурса, лишь немногим отличающимися друг от друга. Получится некая  “концепция Мэрилин”, когда фотографические избражения одного и того же человека раскрашивают разными цветами, меняя поочередно цвета фона и самого лица.
У меня все идет своим  чередом, недавно чуть не встретила Кирилла. Я возвращалась из центра домой, проходила по “его” улице (мы с ним как-то по ней гуляли вместе), заворачивала уже к себе, как вдруг мне показалось, что он проходит сквозь арку. Я побежала за ним, но, когда вынырнула на проспект, его уже не было. Все мои попытки найти его среди ряда ларьков потерпели фиаско.
Я очень любила Кирилла, по-своему, конечно. Нельзя было сказать, что мы были близки, но в нас было много общего. Мы были ровесниками, а это огромный плюс, потому что я еще с детства сохранила предубеждение, что до конца тебя может понять только твой ровесник, человек, с которым ты варился в одном котле, который знает твою культуру, потому что она и его тоже.
Кирилл был высоким красивым брюнетом. Его длинноватые волосы лежали красивыми волнами на затылке. Он был клевый и совершенно бесбашенный. Мы потеряли с ним невинность в одном и том же возрасте,но разными путями, многое знал друг о друге, нам было легко общаться.
Познакомил нас наш общий знакомый – Денис. Это произошло довольно забавным образом, лет шесть или семь назад. Денис пытался ухаживать за мной, но у него ничего не получалось, потому что я, как всегда, была закрыта.
Так вот, однажды мы пошли с ним в Молоко, причем это случилось спонтанно: часов в пять он мне позвонил, а уже вечером мы слушали группу, которая по отзывам Дениса являлась самой лучшей в здешних краях (имелась в виду как минимум Россия). К нам подошел какой-то высокий худой парень, и Денис сказал:”Это Кирилл.” Также он представил меня Кириллу, на что тот сказал:”О-о-о, клево.”
Возвращались мы все поздно ночью на метро.  Мы вбежали бегом в вестибюль, потому что нужно было успеть на пересадку, доехали до “Невского” , вышли из вагона. Кириллу нужно было выходить, Денису ехать на Пионерскую, мне – на Московскую – два конца одной ветки.
Кирилл решил нас проводить. В вестибюле Денис встретил своего знакомого, мы с Кирой пошли дальше. Подошли к моему вагону, помахали Дене рукой и сели.
Сначала он проехал со мной одну остановку, потом после безуспешных попыток прогнать его на следующей, он мне сказал, что проедет еще немного. Таким образом мы доехали Парка (одна остановка до моей, я живу где-то посередине). Он, конечно, мог сразу же сесть на обратный поезд и доехать до Невского, но вместо этого он пошел меня провожать, зная, что обратно ему придется идти часа два.
Мы шли и болтали, не боясь простудиться. Было довольно холодно, потому что зима убила случайно прокравшийся весенне-теплый день и опять торжествовала. Было морозно и весело.
“Знаешь, мне нравятся дома в вашем районе. Я занимаюсь архитектурой, поэтому считаю, что они очень клевые, такие интересные, ни в одном районе подобных нет, они очень необычные, какие-то довоенные, что ли...”  Конечно, они не были довоенными, но интересными и необычными -да. Я сразу поняла Кирю. Мы с ним вообще хорошо понимаем друг друга, даже когда говорим разными словами.
Мы с ним долго еще болтали, потом я увидела рябину, а он - висевший неподалеку плакат, причем то, что видел другой, мы в упор не видели. Мы с Кирей перешли улицу, он уставился на плакат, а я задрала голову. Потом я увидела плакат, а он заметил рябину и тут же полез на нее. На высоте двух метров он сорвал гроздь, спустился и подарил ее мне.
Он проводил меня до дома, мы еще долго стояли в парадке, он бегал мыть руки в луже, потому что испачкал их о ствол рябины, и потом грелся у нашей зеленой батареи. Это было очень романтично, но мы так и не поцеловались. Вернее, когда он уже уходил, он поцеловал меня несколько раз в щеку, но это все-таки был некий знак, а отнюдь не вульгарность.
После этого мы с ним долго не виделись, каждый считал, что понравился другому больше, нежели ему понравился другой. Так дело дошло до весны, Киря решил, что нам нужно обязательно встретиться, а когда это случилось, ему совсем снесло башню. Он ездил ко мне на другой конец города, ночами не спал, усердно крутил свои винилы, когда я наконец-таки попадала в Грибыч, но парнем и девушкой в полном смысле этоо слова мы все-таки не стали, хотя отношения у нас с ним были очень теплые.
Поэтому, конечно, после разрыва с Олегом мне очень хотелось его где-нибудь встретить. Специально созваниваться, встречаться у нас с ним никогда не получалось: то ли он бывал занят, то ли я, но это у нас в конце концов стало традицией.
После того как я его все-таки не встретила, я вернулась на свою улицу и тут заметила Олега. Я побежала за ним, но он шел очень быстро, я его никак не могла догнать, в конце концов я  решила, что со мной происходит что-то странное, махнула рукой и пошла домой.   
Открыла дверь, разделась, прошла в комнату. Мой голубь встретил меня как-то особенно радостно, я ему искренне порадовалась, поела, часа полтора проторчала в душе, легла в кровать, долго-долго читала, наконец где-то после двух выключила свет, закрыла глаза... 
Тут резко зазвонил телефон. Я, проклиная все на свете, подняла трубку и прохрипела “але.”.
–Привет, это Денис, - сообщила мне трубка.
–Ты что, не мог позвонить раньше?- спросила я . Голос в трубке был веселый и немного более звонкий и бойкий, чем обычно.
–Слушай, тебе уже двадцать четыре, может пора, а? Как ты думаешь?
–Господи, чего я думаю? Вроде бы спать пора, чего двадцать четыре? Аа-а----аааа, мне...   н-нууу..ну  да, типа..а тебе... двадцать..... девять...что ли?
–Вот именно, что двадцать девять, вот молодец! Слушай, выходи за меня замуж?!
Я включила свет и села на кровати.”Ты чего, какое супружество?” – из-за света началась резь в глаза, голова отваливалась и вместе с тем крутилась. Рубило по-страшному.
–Не супружество, а замужество, выходи за меня замуж!- весело прочирикал он. Все это походило на издевательство.
–Ну ладно, пока,-сказала я и как всякий воспитанный человек (говоря попросту – дурак, особенно в такое время) стала ждать ответа.
–Ты же знаешь, что я от тебя не отстану.-Да,  это он мог. Хоть всю ночь трезвонить, хоть под дверью сидеть, хоть...
–В общем, ладно, - сказала я.
–Хорошо, до среды. Только о-фици-аль-но, с паспортом. Буду очень ждать!
Трубка замолкла, затем загудела. “Вот свинья, - подумалось мне – даже не удосужился дождаться ответа.” Счастливая уже тем, что от меня отстали, я повесила трубку и легла спать. Сон не шел, я долго ворочалась с боку на бок. Решила почитать, включила свет. Меня отрубило, я чуть не упала на пол, все поплыло, я каким-то раком выключила свет и свалилась на мятую простыню. Все уже было похрен.
Утром я проснулась в одиннадцать, мятая и невыспавшаяся. Я твердо знала, что это состояние будет преследовать меня весь день и что сейчас пытаться опять уснуть бесполезно. Я потащилась в ванную, дала голубю поесть и залезла в душ.
“Голубю, голубю, - вертелось у меня в голове, - как будто берешь ведро лазури и выливаешь на головы прохожих, а потом говоришь: понимаете? Вы, конечно, не понимаете, да нессуть...”
Натянула на себя вечернее платье, почти что на голое тело (жара ведь, июль, а лифчик итак почти никто летом не носит), завязала волосы в хвост (с тех пор как я несколько лет тому назад выиграла войну по их отращиванию, я их не стригла и была очень довольна), надела на ноги босоножки. Они у меня очень удобные, коричневые,кожаные, с ремешками вокруг всей ноги, чтобы держались, поэтому не уступают кроссовкам. Они только так выглядят под женские босоножки, чтоб никто не догадался, а вообще-то... у них даже коблуков нет. Возможно, они и не сочетались с вечерним платьем, но я сделала себе кулон “под босоножки”, поэтому получался стиль этно с вечерним переливчатым платьем. Выглядело очень эффектно и элегантно.
В таком виде я и пошла на улицу. У меня была сегодня выставка, одна из залов которой – концепция голубя. Я прошлась по магазинам – я по ним обычно просто гуляю, смотрю на людей и наслаждаюсь производимым мною эффектом;  зашла в кофейню, понюхала запах кофе (есть мне совсем не хотелось), от шоколада мне стало не по себе, я поспешила на улицу, впопыхах задев какого-то типа...
На выставку я пришла около трех, народу собралось прилично. Слава Богу, меня специально не ждали, хотя, конечно, отметили мой приход. Многие прихожане (те, кто пришел, я имею в виду) стали общаться со мной, высказывать свое мнение, спрашивать мое толкование многих картин. Мне было немного похрен и не хотелось общаться, но людей обижать я  все-таки не стала. Многим понравился голубь, кому-то -нет.
Я бродила по выставке в какой-то эйфории. Ощущение было сравнимо с тем, какое испытывала бы Екатерина Вторая, броди она сейчас по Эрмитажу среди толп туристов. Легкая ирония, и грусть, и вместе с тем какие-то свбода и счастье. Потрясающее ощущение, не очень частое, почти новое. Я люблю новые ощущения, я наполняю ими жизнь. Когда они закончаться, я, конечно, не умру, но жизнь станет похожа на созерцание стариком игры ребенка, когда он уже все пережил, все знает, это ему не ново, но ребенок даже не думает об этом, для него еще все впереди, а старик просто смотрит на него и молчит, чтобы не травить сознание напрасными истинами. С истинами я, пожалуй, переборщила, но, в целом, суть остается той же.
Кто-то меня обнял со спины, прижал к себе и приник своей головой к моей. Ощущение было очень приятным, я была под защитой, потому что тот, кто это делал, определенно имел на это право. Я чувствовала, что это родной мне человек, что мы с ним едины и никогда не сможем расстаться. Это был Олег. Я знала это, потому что никто больше не имел права меня касаться, только он мог быть таким самоуверенным и наглым, таким...
Мне было очень комфортно. Я источала любовь и тепло, я облокотилась на него, так и  стояла. Я была готова стоять вечность, но он не выдержал и развернул меня к себе.
–Неужели тебе не интересно, кто тебя обнимает? - спросил он.
–Я знала, что это ты, - ответила я. Он слегка удивился, взял меня за руку и повел к ряду кресел. Мы сели на два красных кресла, с поднимающимися сидениями, которые обычно бывают в театрах. Рядов было несколько, все кресла имели немного разные оттенки из-за того что на них сидели с разнлй продолжительностью. Где-то виднелись пятна, состоящие из других оттенков красного, где-то были выдернуты и распушены на концах нити.
–Давай будем вместе, - сказал он.
–Не могу, я в среду выхожу замуж.    
–Почему?- спросил он. Я промолчала, меня повело и стало не по-человечески рубить. Он ничего не заметил. “Господи, ну почему он ничего не видит? - подумала я,- или притворяется, или не верит..?”
–
–мы жили полгода довольно мирно и хорошо. Как-то., гуляя по улице, я встреиля Кирилла. Он посмотрел на кольцо на моей првой руке
–
–
–знаешь, а ведь это я надоумил его тогда придти., сказал он
– Я поняла, что совершила ошибку. : Кирилл, Я тебя люблю


>>Привет, мне вот прислали эту психологическую игру. Попробуй,
>> надеюсь, что тебе тоже понравится. (Надо признать, что у меня многое
>> совпало) Главное правило - не читай все сразу! Читай по строчке и не
>>дальше, ок?
>> Интересная штука.Странно, но она работает. СТРОГО выполняй все пункты.
>>Попробуй, может это покажется интересным. Короче, это займет 3 минуты.
>> Тот, кто прислал это, сказал, что его желание исполнилось через 10
>> минут после того, как он все прочитал.
>> Но не жульничайте! Эта игра имеет смешной/издевательский характер.
>> Сначала найдите ручку и бумагу.
>> Когда вы будете писать имена, выбирайте их так, чтобы это были
>> имена тех людей, которых вы знаете, а также повинуйтесь своему
>> первому  инстинкту.
>> Прокручивайте вниз по строчке - не читайте все подряд без
>> остановки, а не то вы обломаете себе весь кайф, понятно? Прокручивайте
>>текст ниже по строчке и шаг за шагом выполняйте задание.
>> Это займет всего 3 минуты!!!
>> 1. Сначала напишите в столбик числа от 1 до 11
>> 2. Потом, напротив 1 и 2 напишите любые два числа
>> 3. Напротив 3 и 7 напишите имена противоположного вам пола (Не
>> смотрите дальше,если вы не дописали, а то все будет не верно.)
>> 4. Напишите любые имена (например, друзей или членов семьи) в
>> 4,5 и 6-ом номере. (Не мухлюйте, а то потом будете рвать на себе
>> волосы.)
>> 5. Напишите четыре названия песен в 8,9,10 и 11. (Сказали
>> ведь, не мухлюйте, а делайте все шаг за шагом!)
>> 6. И, наконец, загадайте желание.
>> А теперь ключ для игры...
>> *Вы должны рассказать об этой игре стольким людям, какое число
>> вы написали рядом с номером 2
>> *Человек под номером 3 - это тот, кого вы любите
>> *Человек под номером 7 - это тот, который вам нравится, но к
>> которому вы не можете подъехать (вольный перевод)
>> *Больше всего вы заботитесь о человеке под номером 4
>> *Человек под номером 5 знает вас очень хорошо
>> *Человек под номером 6 - это ваша "звезда удачи"
>> *Песня номер 8 ассоциируется с человеком под номером 3
>> *Песня номер 9 песня, которая относится к человеку под номером
>> 7
>> *Десятый пункт - это песня, которая говорит о твоих мыслях, о
>> тебе самом (самой)
>> *И 11 песня показывает твое отношение к жизни
>> *Что значит, число под номером один никто не знает, но что-то
>> оно для Вас, значит, раз Вы его написали.
>> Пошлите это 10 людям не позже чем через час после прочтения.
>> Если вы  это сделаете, желание исполнится, а нет - не выполнится.
>> Странновато, но, кажется, работает!

Я не мог оставаться. Невозможно быть с человеком, когда так сильно хочешь быть с ним.

Как я чуть не вышла замуж.
Был июль. На мне были клеши с узором и красная майка. Я возвращалась домой поздно ночью. На улице ко мне подошел молодой человек в стильной, с  затертостями, кожаной куртке и ди-джейской сумкой через плечо. На нем были синие джинсы и офигенные оранжевые кроссовки. Он оказался высок, тем более что я не отличаюсь дюжим ростом, и довольно-таки хорош собой. “Девушка,- сказал он,- выходите за меня замуж.” Я подумала и сказала:”Нет, не пойду” и зашлепапа босиком по ночным лужам. “Вот дура,”-процедил он сквозь зубы, глядя мне вслед.

Он звал ее Зяблик, потом они расстались. Она не могла долго придти в себя, звонила по ночам, плакала, не давала спать. Потом у него были другие, две или три, в разных городах. Это было не очень серьезно. Потом появилась Она.
Она разрисовала ему весь дом, приходила к нему по ночам и под утро. Ей казалось, что его кошка ненавидит Ее, но все знали, что это просто женская ревность. Она нарисовала ему на ситезаторе цветок на тоненьком стебле, потому что он попросил Ее об этом.
Он хранил память о той, первой, что причиняло Ей немалую боль, потому что Она была юна и неопытна. Он сам много раз говорил, что помнить все это теперь ни к чему, но расстаться с памятью так и не решался. А потом он оставил Ее.
Ей было больно, но Она стала сильнее и выше и опть полюбила его.
А он так ничего и не понял.