На утро ЕОХУ

Перечитывая на утро имена и номера телефонов на салфетках, я обнаружу множество слабых и неудачных мест, совершенно не свойственных моему стилю фотографирования астральных проекций кофейных чашек и сигаретных окурков, пригоршня пистолетных курков в кармане наведет на мысли  буйстве и неподконтрольной реакции частей тела, закипевших от одного нажатия на кнопочку play, припрятанную за левым ухом на случай пожара, наводнения, падения скота с небес, возвращения инопланетян, гибели богов и гиббонов, гобоев, забоев, тромбонов, губбонов, и, судя по утомленности мышц, ряду трансценденций, трансакций и прочих не самых метафизических отсутствий, и, судя по невозможности возвращения кнопки в исходное положение, что-то из всего перечисленного по всей видимости имело место, если только место и время совместно не поимели все вышеперечисленное, включая перечисление перечниц, улиц, солонок, салонов, красоты и так называемых мифов о ней, как, если бы первая утренняя сигарета оставила следы не отпечатком в моих нелегких, а печатью в воздухе, запечатав злого волшебника наколдовавшего столь не эстетский вид из окна, стоянку автомобилей в трех кварталах миновавших пятое измерение, где, включи я свой терминал, можно бы было получить информацию о выпавшем в Иерусалиме снеге, что неизбежно привело бы к мыслям о Вавилоне, и желанию выпадов еды над всей Африкой, совместно с вакциной от СПИДа, но, поскольку я не совершил столь опрометчивого поступка, а просто сгреб весь хлам, скомкал и выбросил в потребительскую корзину, кем-то без сомнения уже употребленную, печаль неизбежности разочарований  в магической силе мороза, позволяющая кому угодно повторить подвиг человека из Назарета, вышла без остатка, каплями, инициированными солнцем второго весеннего дня.