Весна. Россия. Двадцать первый век

Не так давно сошел последний снег.
В приподнятом запое муж мой, Колька.
У магазина липы в белых гольфах.
Весна. Россия. Двадцать первый век.
Нашли в лесу кострище и бревно.
Супруг в огонь подкладывает хворост.
Я режу ветчину и помидоры
 и лью в стаканы красное вино.
Проездом - из Саратова в Москву -
ко мне явился брат из Тель-Авива.
Он пьет вино и жмурится счастливо
на первую весеннюю листву.
На цыпочках черемуха вокруг,
 в миндальном аромате - мед и горечь...
- Нет, ты скажи, купался в Мертвом море? - 
упрямо вопрошает мой супруг.

Экзотику он знает, как-нибудь,
ходил матросом в океанах синих
И на Фолклендах в баре пил мартини...
Но чтобы в море да не утонуть?!
- Пришли нам вызов, я проверю сам, -
бормочет он и, утомленный в стельку,
С поляны отправляется в постельку - 
лететь во сне к еврейским чудесам.
Брат повествует о житье своем,
а мы с подругой Ольгою на пару
Ему вручаем старую гитару -
о чем тут говорить? Давай споем...

И сразу, не сговариваясь, мы
Все вместе выдыхаем, как рыданье,
О Ванинском порту, о Магадане,
тот гимн разлуки, боли и тюрьмы.
Чему тут удивляться, Боже мой?
Как выпьют вместе три интеллигента -
Так и пошла воспоминаний лента
из наших дней - туда, в тридцать седьмой...
И песню боли повторяем вновь -
не думайте, что наигрыш и мода -
Причастностью к трагедии народа
настраиваем души на любовь.

Вот так и мы - сегодня, как вчера,
поплакали все вместе за державу
И стали петь Булата Окуджаву,
ну а потом бессмертный «Дым костра».
А кто там меж стволов маячит вдруг?
Кто к нам сюда идет на майский праздник?
Картина третья - те же и супруг,
проспавшийся и весь в энтузиазме.
Супругу наливаем «Абсолют»,
пытаемся вложить гитару в руки,
Но с песней о любови и разлуке
он в прежний отправляется маршрут.

От «Абсолюта» брат упал с бревна.
 С земли он рекламирует Канаду,
В Израиле, мол, как-то безотрадно,
и требует налить ему вина.
 - О, как в России люди хороши!
Не жили вы, девчонки, за границей... -
А это кто с опушки к нам стремится?
Картина пятая - супруг и алкаши.
Ругаю мужа: «Черт тебя принес!
И где нам водки взять на эту шайку?»
Но тщетно - он поет «Тумбалалайку»,
а тель-авивец: «Ой, мороз, мороз!»

Погас костер и кончилось вино.
Остался хлеб и ветчины немного.
- Вот вам на закусь, Витька и Серега,
а нам домой пора уже давно -
В высоком небе лайнеров разбег.
Все рядом - Тель-Авив, Москва, Канада.
Еврей и русский голосят «Гренаду».
Весна. Россия. Двадцать первый век.