Что нас объединяет? Black Spirit

0. Преамбула
Что объединяет таких разных людей, как члены сообщества Пожирателей Букв?  Пожалуй, молодая энергия.  Нетерпимость к лаже.  Нетерпимость к политическим глупостям, которые кое-кто стремится протащить в славное поэтическое сообщество, именуемое stihi.ru.  Дух здорового экспериментаторства, конечно же, где эксперимент - не самоцель, а, пожалуй, почти что научно-исследовательский метод "тыка", в попытке открыть новые горизонты в языке и поэзии, хотя бы лишь для самих себя и кучки читателей.  И ежели таковые горизонты и не найдены, то есть надежда, что наш труд все равно себя оправдает - тем, что кто-то посмотрит на вещи по-новому и заставит краски мира заиграть с новой силой, посреди Ал-Кейды, Чечни, Ирака и прочих кошмаров современности.


1. Традиция

Глядя на большинство произведений Буквоедов, становится очевидным их молодечески-шалопайское стремление выбиться за рамки общепринятого и общедоступного, как по форме, так и по содержанию их литературных опусов.

Русская поэзия традиционно поощряет тех своих жрецов, кои следуют канону.  Она, как и всякая другая традиция, с подозрением относится ко всякого рода экспериментаторству и "формализму".  Это происходит до тех пор, пока влияние определенных экспериментаторских сил не превзойдёт сопротивление литературно-языковой среды.  Таким образом, из чужеродного элемента, эксперимент превращается в приемлемую, а то и неотъемлемую часть культуры.  Революции подобного рода происходили в истории русской литературы далеко не однажды.  Самыми яркими образцами подобного рода феноменов были: Пушкин, Хлебников, Маяковский, Крученых и Хармс.

Пушкин привнес в русский язык легкий, полетный, удобоваримый слог и стиль, пришедший на смену тяжеловесному Ломоносову, Тредиаковскому и прочим маститым поэтам русской традиционной школы.  Хлебников принес в поэтический мир целый новый космос абсолютно нового отношения к слову и звуку.  То же самое можно сказать и о Крученых.  На крыльях хлебниковский "смехачей" влетел вихрем Даниил Хармс - скорее, тихой сапой вошёл в парнасские пенаты - творчество его взорвалось динамитом, уже посмертно.  Владимир же Владимирович Маяковский, хотя и наступивши на горло собственной песне, произвел еще одну революцию в русском стихосложении.  Он не сбросил классиков с "корабля современности", как он об этом трепался в молодости, но перевернул этот корабль вверх дном и из старой, подгнившей уже было лодки сотворил реактивный самолет, на котором и влетела русская поэзия в третье тысячелетие.

Пожиратели Букв никоим образом не равняют себя с классиками.  Они и отрицают, и обожествляют традицию.  Взяв за основу концепцию деконструкционизма, они раскачивают устои застоя (сидя, лежа, стоя), дабы разрушить последний до основанья, а затем… Быть может, дать влиться в артерию языка чему-то новому?  В этом "затем" и заключается главная мистерия.  Что ждёт нас за горизонтом?  Еще один горизонт?  Бесконечная череда горизонтов?  Было бы жаль, если бы мы достигли края земли.  Но, принимая во внимание, что Земля круглая, можно надеяться, что наша самая дерзкая экспедиция закончится там же, откуда мы и отправились в путь.  Однако, в пути нас могут ожидать весьма непредвиденные находки.  Бросим иллюзию о том, что в поисках можно наткнуться на некий мистический "смысл" сущего.  Дудки!  Путешествие как таковое есть и смысл и цель его самого.  Мы же - лишь наездники его верблюдов, странствующие в безбрежной пустыне от оазиса к оазису (в поиске воды, экзотического секса и прочих радостей экзистенса).


2. Детабуизация

Еще одно длинное слово, однако же, важное.  Изобличение и взятие под вопрос всех и всяческих табу - такова работа Буквоедов.  Вот идут они, дружно, подвыпившие, с огромными молотками и стучатся в каждые двери.  Отворяйте ворота - будем бить молотками по яйцам, этим хрустальным яйцам Кащея Бессмертного, в которых - иглы табу.

Новое в форме - это опыты с размером, рифмой, тропами.  Это, в первую голову, уход от традиционного "излагательно-описательного" стиха, в основе своей имеющего один-единственный образ, а также и один-единственный, структурно зажатый, метод стихосложения.  Уж если поэт Светик взялся писать про осень, так жди града постных умствований об осени, преддверии зимы, об отголоске лета, о "золоте сентября" и разной прочей ерунде, о которой напето несметное количество материала как и завзятыми маститыми классиками, так и самыми распоследними рифмоплетами-графоманами.

На этом фоне выделяются, скажем, такие вещи, как "le Гад" Владда.  Стиш этот богат весельем, богат неожиданными метафорами и звоном столкнутых лбами слов.  Одно только "выблевал полупереваренные слезы на портрет нового Де Голля" чего стоит.  В том же духе написан и его опус-шедевр "Брахмапутра Блюз":

…Вопли обезумевшего диджея
лабиринтировали по линиям мишленовых протекторов.
А в зоологическом саду толпа
потешалась над престарелым бабуином,
забавляющимся с электрическим эректором.

Этот стиш перекликается с псевдо-нео-романтическим опусом Черного Духа "Ещё одно холодное утро":

…Руки связаны за спиной, кляп во рту, взгляд твой мОлит о плети.
Я войду в твою спальню в кожаной маске повелителя смерти.
И я подарю тебе несколько тысяч судорог до наступленья ещё одного холодного Утра.
Кровь из твоего разбитого рта будет течь медленно и величественно, как река Брахмапутра.

В ход в трудах Буквоедов идет все, и все подвергается детабуизированному выставлению напоказ: секс, религия, политика, советизм, мурло мещанина, общепризнанные трюизмы, общепризнанные гении, герои и кумиры:

…Вас надули!
Вас опростоволосили!
Вас на поклонение бросили
Жалкому страдальцу Христосу!
Деду Акиму молитесь – оболтусы! -

Восклицает Дебилушка Мерзкое Животное в своем, программном, пожалуй, "Деде Акиме".

…Моя государственная осанка - сродни Герингу или Шеварднадзе.
Моя кривая ухмылка общепризнанного кумира...
Обморочно соблазнительное в свете свечи спящей дочери тельце
Сводит судорогой мой хищный кадык. -

Это рычит ваш (не слишком) покорный слуга Black Spirit в своей "Аллергии".  У Буквоедов вы встретите и Нерона, и Путина, и Леннона, и Паганеля.  Здесь же - более абстрактный, но возможно, что и более живой и насыщенный колоритом старик Бычехуев…


3. Будущее

Итак, повторимся же: наше путешествие не имеет очевидного пункта назначения!  Пристегнем ремни.  Выбросим в помойку Демьяна Бедного!  Перечитаем Маркса и Ленина и - туда же!  Как прекрасны сочинения Ли Бо, Ду Фу и Ха Зэ!  Как прекрасен Козьма Прутков, прото-провозвестник Пожирателей Букв!

Буквоеды противопоставляют скучно-трескучим эпигонам Бродского, Пастернака и Есенина слово, созвучное шизоидно-абсурдной современной эпохе.  Буквоеды идут к совместному творчеству по стопам незабвенного Козьмы.  Буквоеды едкой насмешкой и шалопайским сарказмом лечат себя и других от скуки и зевоты.  Ширше шаг!

Пожиратели Букв расписывают небо небывалыми красками пост-индустриального скрэтч-футуризма.  Здесь размываются грани реального и абсурдного, прекрасного и отвратительного, поэзии и прозы.  Верх над вековечно довлеющим над поэзией интеллектом и структурализмом, над хунтой сознания берет вечно ищущее, бесконечно богатое формой и новаторством (не СОРЕВноваторством) подсознание.

Вот оно, блещущее своей психоделической палитрой:

…Давлюсь от произношения;
слова крючками цепляются за губы.
Неприкосновенный чревовещательский кот не помог,
и от множества мыслей лицо Эхнатона сделалось глупым.

Мудрости четырнадцать поколений
обмануть хотели просчитавшегося антипода.
Но он убил себя и
в несколько ловких движений
принял у истории преждевременные роды -

это Утренний Геродот, принадлежащий перу Владда.  Черный Дух - здесь же, нараспев:

…Я – гомо сапиенс, гомо советикус, гомо гомункулюс.
За спиной у меня – кирпич, на щеке – алый фурункулюс.
Бабы с бутылками собранными аж взопрели, в очереди аукаясь,
И внимал им нетрезво простуженный город, о парапеты реки переулками стукаясь.

Кошка – в окошке, крошки для мышек по полу разбросав,
Божьи глаза плюй роса в.
Свечи накапали на рояль, жёлтой смолой сургуча
Запечатывая это черно-белое "куда следует" озабоченного стукача.

И - тут же - Операция Глупости, это уже E-Nott:

…Отождествление простоты
с самими худшими последствиями веселья
оставит следы на ладонях
злых самаритян.
Компрометирующий дух
из спазмов похмелья
выведет добронравный изъян.

Крепдешиновый заяц
совершит убийство
тряпочного волка.
И люди будут вспоминать эту трагедию
непредсказуемо долго.

Что это? Поэзия свободных ассоциаций?  Или полных, до одури, диссоциаций, освобождающая авторов, а быть может и кое-кого из читателей, от пут стереотипов путем веселой языковой игры?

Кульминацией этих усилий выглядит коллекция скрэтчей ("малой прозы") Владда и Енота, озаглавленная 187. Kingston.

И - то ли еще будет!  То ли будет еще!

Пожиратели Букв - это Пожиратели Букв!  В труху изгрызанные, падают в помойное ведро следующие буквы, а на их место приходят мускулистые, пунцовощекие слова:

А - агрессия, аллюзия, Астарта, антисемиту - по роже!
Б - буквоед, бля, буторить
В - Васисуалий, военрук, виниловое
Г - галлюцинация, Гагарин, гипотетический гречески готический гомосексуализм Гегеля и Гоголя
Д - диктатура, делегация из Якутии, дилемма Де Голля
Е - конечно, Енот! ей-ей! - Евфарест, Евдоким, Евдоксий!
Ё - к, л, м, н
Ж - комментарии излишни
З - западло, заподлицо, (не) замай!
И - ирония судьбы (шалопаи принимают ее удары стоически)
Й - небезызвестная 11- я буква русского алфавита, см. на букву Х
К - Катя Распутина, колыбель 3-х революций, Китай-город, каратист Пу
Л - love is all you need! ура!
М - мышка Машка, Мыс Доброй Надежды, митьки старой формации
Н - Никифор Ляпис, ножом по сердцу (ни травы, ни водки!)
О - Отец Онуфрий и т.д.
П - Простотакер, играющий в картишки с Бычехуевым
Р - револьвер Джека Лондона, выстреливший у меня на кухне
С - Старик Бычехуев, собственной персоной
Т - Тагор, Рабиндранат, за распитием кагора
У - Утро, Еще Одно Холодное
Ф - Его звали Флор, ее звали Флора; его физическим элементом был фтор, она ж не чуралась хлора; в центр поля вышел Евфарест, бормоча: е, к, л, м, н, мене, текел, фарес!
Х - забей
Ц - Цецилия Цинциннатовна Цецкер, нечто вроде набоковского персонажа
Ш - ша, шушера, Буквоеды в городе!
Щ - ща, ужо, ломом!
Ъ - хмм, улёт
Ы - ы, ы - гугукала трехголовая девочка
ь - мать, жрать, присесть у траншеи…
Э - эвона, дык
Ю - южная сторона, откуда приканает Бодхидхарма
Я - последняя буква-десерт, которую слопают Буквоеды!