Каминный месяцеслов

1. ЯНВАРЬ. ПЛАМЕННЫЕ КОНИ

Давайте сядем у камина
И поглядим в густой огонь.
Там кони пламени картинно
Изобразят сюжет погонь.

Они летят из были в небыль.
Неукротим, свиреп, упруг
Их устремленный прямо в небо
Готовый разрастаться круг.

Спешат, друг друга обгоняя,
Не продвигаясь никуда.
Кто - коренной, кто – пристяжная,
Не догадаться никогда.

Их бег стремительный на месте
Рождает искры всех мастей.
Здесь бубны, пики, червы, крести -
Рой знаков судеб и вестей.

Но, вспыхнув, искры быстро гаснут.
Зола садится, а над ней
Опять настырно и напрасно
Взлетают гривы пламенных коней.

Их раж до белого каленья
Мне так известен с давних дней!
Мы сами были поколеньем
Таких вот пламенных коней.

Как жаль нас, пламенные кони!
Как тошно вспомнить в энный раз:
Жизнь как огонь - агония погони,
Пока дровишки есть у нас.

Пока сидим мы у камина,
Пока глядим в густой огонь,
Где кони пламени картинно
Рисуют нам сюжет погонь.


2. ФЕВРАЛЬ. ПОСТУПЬ УДИВЛЕНЬЯ

Февральской ночью, господи, так тихо,
Что слышны мне сквозь стук сердцебиенья
Глухие шепоты, с которыми как в тигле
В камине плавятся дубовые поленья.

Февральским утром, господи, так ярко
Белым-белы на белом свете вся явленья,
Как будто бы февраль мне в качестве подарка
Напоминает жизни первые мгновенья.

Февральским днем, о, господи, так вьюжно
На свете станет вдруг от снежного круженья,
Что понимаешь – в жизни нужно простодушно
Себя подлаживать под ритм миродвиженья.

Февральским вечером, ах, господи, так вкусно
Вбирать каминные живые излученья,
Чтоб, согреваясь, изумляться безыскусно
Тому, что в жизни каждый миг достоин изумленья.


3. МАРТ. ДРАГОЦЕННАЯ ТЕСНОТА

Март – каминная морока:
Разгораются едва
В липких листьях и иголках
Вдрызг промокшие дрова.

Южный ветер дышит волгло –
По нему узнаем мы,
Что уже ушла надолго
Стужа царственной зимы.

В этот месяц бездорожья,
В это время перемен
Вновь поймешь – всего дороже
Теснота домашних стен.

Теснота, в которой стоек
Незатейливый уют
Грузных стульев, крупных стопок,
Из которых водку пьют,

Старых книг, газет неновых,
Пылью пахнущих ковров,
Узких окон, стен тесовых
И смолистых хвойных дров.

Теснота, где мне привычно
Сам с собою на один
О конечном и о вечном
Думать, глядючи в камин.


4. АПРЕЛЬ. ВЕСЕННЯЯ ЭКЛОГА

  1.
В апреле – чехарда контрастнейших погод.
Под утро на траве седеет свежий иней.
Потом – туман. Под солнцем он сойдет. И вот
Над головою в полдень светит купол синий.

Но в доме сыро, волгло, зябко. Поневоле
Опять приходится разжечь огонь в камине.
Камин пылает, а вне дома на приволье
Подули сивера и вьюгой накормили.

Кружится снег. И наступает вечер.
В избе тепло как в пору зимней стужи.
А за окном уже сменился ветер.
Он южным стал как раз на самый ужин.

  2.
В апреле – череда природных катастроф.
Воды пространство смачно чавкает другими.
Вода сжирает снег, песок, суглинок, торф,
Их срезав струями как струнами тугими.

В апрель на пир Весны отметить Новогодье
Сошлись языческие боги и богини.
Они смешали твердь с потоком вешневодья.
Смешны им люди с их надеждами благими.

Любую боги выкинут причуду.
Ничто им для разгула не помеха.
И гул стихий несется отовсюду,
Как смех богов, хоть людям не до смеха.

  3.
В апреле – частота пространственных границ.
В мозаиках грунтов – узоры первоцветов.
Меж бурых листьев – колокольцы медуниц.
Их цвет изменчив: он то синь, то фиолетов.

А рядом в соснах сохранился остров снежный,
И там в проталинах вокруг стволов нагретых
Мерцает сон-трава созвездьем сине-нежным,
И вьется бабочка над грудой веток ветхих.

И чувство, что мы все помолодели,
Возникнет в нас, вглядевшихся «до точки»
И в хвойный малахит сосны и ели,
И в сеть ветвей, и в клейкие листочки.

  4.
В апреле – чистота прижизненных надежд.
В апреле кажется – мы все еще успеем.
Нам не страшны ни хвори, ни хвала невежд.
Со всем мы справимся, и все преодолеем.

Прекрасна цепь апрельских заблуждений!
Мы – не стихии. На бессмертие не смеем
Надеяться. Но все ж без возражений
В апреле верится, что долго жить сумеем.

Мне нынче оптимизм довольно чужд.
Но, сидя у горящего камина,
В апреле хочется поверить даже в чушь,
Которая, увы, неисполнима.


5. МАЙ. ЧЕРЕМУХОВЫЕ ХОЛОДА

Цветет черемуха. А это значит,
Что Время жаждет майских холодов.
Опять пора топить камин на даче,
Сухих поленьев вдоволь наколов.

Цветет черемуха. Царит на косогорах,
В долинах рек, в оврагах и логах
Цветочных кружев белоснежный ворох
Воспоминанием о стаявших снегах.

Цветет черемуха. И это чудо явлено,
Чтоб подарить волшебные наитья
О Храме Времени, где искони расставлены
Не только прошлые, но и грядущие событья.

Цветет черемуха. И вслед за холодами
Мы телом ощутим, умом сообразим,
Что Время – божество, следящее за нами,
Пусть даже мы и не следим за ним.

В любом куске окрестного пространства
Как сердце тикает неповторимый ритм,
Диктуя всем превратностям бесстрастно
Свой неизменный жесткий алгоритм.

Цветет черемуха. Еще полно теплыни.
Но Время помнит: к нам пришла пора
Колоть дрова, и разжигать камины
И, если хочется, смотреть в них до утра.


6. ИЮНЬ. МУЗЫКА КОСТРОВ

Пусть ветер времени истер
Следы костров моих,
Камин – прирученный костер –
Напомнит мне о них.

Настал июнь. Давно пора
Бродить в краях иных.
Жить от костра и до костра
В палатках кочевых.

Пора припомнить, сколько раз
Романтиком простым
Я плавал по волнам пространств,
Где острова – костры.

Костер струится как орган
Ступенчато и ввысь,
Связуя звездный океан
И грешной тверди низ.

Всегда живая плоть костра
Потоку времени сродни.
Здесь мышцы времени – ветра –
Отчетливо видны.

И где бы ни был я, костер
Напевом утешал меня,
Ветра равнин, дыханье гор
Вживляя в музыку огня.

Есть в музыке костров простор.
Нет этой музыки древней.
Камин – прирученный костер
Не даст забыть о ней.

Жить меж камином и костром,
Меж этих двух огней –
Таков мой жизненный настрой
Вплоть до последних дней.


7. ИЮЛЬ. МЕТАФОРА ОГНЯ

  1.
Июльский вечер. Дождь с лесных равнин
Ушёл. С деревьев тихо падала прохлада
Последних капель. В комнате камин
Я растопил не для тепла. Мне было надо,
Уставши за день, сесть и поглядеть
В субстанцию огня, в его изображенье,
Где жизни нет как будто бы, но есть
Прообраз жизни, а точней - её движенья.

  2.
В тот день я с другом говорил с утра,
Старинный друг - такой счастливый случай!
Потом весь день меня гнела жара.
Весь день сгущались и чернели тучи.
Весь день скребло: да как же это так?
Старинный друг - вне логики законов.
Фамилия, походка, говор, жесты, такт –
Знакомый человек... Но словно незнаком он.

  3.
Старинные друзья… Но странными они
Порой бывают – странными до дрожи.
Когда глаза их как потухшие огни,
То на самих себя они зловеще непохожи.
И вот, смотря в каминное свеченье,
Я размышлял: неужто в самом деле
Теченье жизни есть всего лишь истеченье
Огня, запрятанного в человечьем теле?

  4.
Огня, зажженного субстратом божьих искр,
Горячих дум и пламенных желаний…
В таком огне всегда таится риск
Стать дымом неудачных начинаний.
О, неудач проклятые дымы!
В таких дымах себя мы и теряли.
А после неудачи мы - уже не мы -
Как бы в ином мы пребываем матерьяле.

  5.
Мы - в модусе ином. Но, впрочем, хуже ль он?
На выдумки, как говорят, природа торовата.
Жизнь - это Жизнь. Огонь - он лишь огонь.
Метафора "огня" для "Жизни" простовата.
Всё так. Всё так… Но у каминного огня
Настырно думалось мне: если чужестранно
Неузнаваемо меняются друзья, меня
Пугает это. Страшно мне и странно.


8. АВГУСТ. ОДИЧАЛОЕ ОДИНОЧЕСТВО

Горит камин. Пора начать бы пить.
На даче – никого. Лишь кот мой одичалый.
Лишь он да я с одним желаньем – жить
Как зверь простой, и этим – величавый.

Я выйду на крыльцо. Не видно ни огня.
Ночная замкнутость похожа на безбрежность.
Стеною черной окружит меня
Ненастья ненависть, похожая на нежность.

Ночного ливня черная дыра
Любовно тянет в глубину пространства,
Сгущенного дождем до дачного двора,
До места, где стою, и до желанья пьянства.

И вправду зябко. Кофту бы надеть.
Вернусь к огню, к своим удачам и напастям,
Где всюду центр, а края нет нигде –
Уж таковы законы счастья и несчастья.

Горит камин. Пора настала пить.
На даче никого. Лишь кот мой одичалый.
Лишь кот да я. С одним желаньем – жить
Как зверь простой и этим – величавый.


9. СЕНТЯБРЬ. НЕЖНОСТЬ БЫТИЯ

Время разжигать огонь каминный…
За окном шумят осенние леса.
Шум еловый, сосенный, осинный –
Всех деревьев слышны голоса.

Все деревья шепчут мне пространно
В эту свежую сентябрьскую ночку,
Что, по меньшей мере, это странно –
Жизнью наслаждаться в одиночку.

Нынче ночью мне совсем не стыдно,
Что, как у лесных зверей и птах,
На душе моей просторно и пустынно,
Словно в облетающих лесах.

Там, в лесах, листва кружится плавно,
Тихо-тихо сыплется хвоя…
Вся природа чувствует, как славна
Эта свежесть, эта нежность бытия.

Ночь нежна, как сладкое пророчество,
И, наверное, поэтому-то вот
Ваша светлость, ваше одиночество
В эту ночь заснуть мне не дает.

В эту свежую сентябрьскую ночку
Я в огне каминном прочитаю вести –
Жизнью нужно наслаждаться вместе,
Ибо умирать придется в одиночку.


10. ОКТЯБРЬ. КОСТРОМСКАЯ ИДИЛЛИЯ

У камина в дни тихой осени
Вспомнить тянет и тянет меня
Костромские небесные просини,
Свежих озимей зеленя.

Я оттуда вернулся давеча,
Сторговав себе дом на реке.
На земле Костромы и Галича
Стану жить от Москвы вдалеке.

Дом на Унже, судьбою суженый,
Кряжист словно таежный зверь.
Кологривов-Илешов-Унженский –
Вот фамилья моя теперь!

Унжа тихо течет за окнами.
За рекой – край лесистых грив.
Вместо «аканья» стану с «оканьем»
Толковать, как хорош Кологрив.

Зори там – бирюзово-розовы.
Тишью веет от мшистых ковров.
Ярок свет в колоннадах березовых.
Ласков сумрак под сводом боров.

Петухи – вот мои будильники.
Утром встану, закрою свой дом
И по склонам речонки Княгининки
Я с корзинкой пройдусь. А потом

Просушу я грибы беломошные,
Русской печке воздав хвалу –
Ножки белых, на локти похожие,
Шляпки белых размером с валун.

Да, грибы здесь, конечно, роскошные,
Небывалой, волшебной красы…
Только рядом покосы не скошены
Да не сжаты стоят овсы.

А где были деревни людные –
Пустыри, пустыри, пустыри…
Кто виновен? Морозы лютые?
Иль слепые поводыри?

Я пойду на села околицу.
Там на кладбище в толще песков
В тишине сосновой покоится
Гений места Ефим Честняков.

Нам с картин он кричит: Глядите же!
Мир прекрасен как дети, как лес…
Мир Ефимов подобно Китежу
В нашем Илешеве исчез…

Мы в столице лишь лица – не личности.
У камина в избе под Москвой
Я подумал: с Ефимом поблизости,
Может, стоит мне лечь на покой…


11. НОЯБРЬ. СЕДЬМОЕ ИЗМЕРЕНИЕ

  1.
Ноябрь – не время подводить итоги.
Год не окончен. Он еще в дороге.
Куда? Про это знает Он один,
Точней, Пространство, с коим он един,
Где есть границы, рубежи, пороги,
Где есть провалы, пропасти, берлоги,
Где риск велик обвалов и лавин
И где пылает дачный мой камин.

  2.
Мы с детства жить приучены в пространстве
(Четырехмерном месте наших странствий),
Где измеренья образуют круг
(Восток и запад, север, юг),
Где мы всю жизнь разыгрываем страсти
(«Прощай!», «Люблю!», «Не верю!», «Здрасте!»),
Где жизни линия описывает крюк
(В начале – крик, ну а в конце – каюк).

  3.
Геометрически оно для нас, конечно,
И бесконечно, и, увы, конечно
По той причине, что Земля кругла,
А страны света – наподобие угла:
Юг – угол, где живут в тепле беспечно,
А Север – где немыслим быт без печки,
Восток и Запад – там то свет, то мгла,
И веют ветры то добра, то зла.

  4.
Четырехмерность – эта наша данность –
Уж, извините, скучная банальность.
Но есть еще над нами небосвод.
Всем странам света он объемность придает,
А, главное, с небес исходит радость,
Ну, а созвездий всяческая разность,
Точней, их заведенный Богом хоровод,
Определяет нашей грешной жизни ход.

  5.
И есть еще шестое измеренье,
Которое диктует примиренье
С тем, что в Аиде после похорон
Нас ожидает лодочник Харон.
Там, рядом с ним, как озаренье,
Возможно, ждет нас жуткое прозренье
(Внизу, во глубине подземных зон),
что жизнь земная – сладкий сон.

  6.
Весь этот мир с лесами, небесами,
Частями света, светом, чудесами,
С конгломератом тел, потоков и преград
Легко ложится в шесть координат.
Но в сложном мире, сложенном не нами,
Седьмое измерение – мы сами.
Наш личный вкус, настрой, и нрав, и такт
Трактуют Мир как Храм иль как Бардак.

  7.
Ноябрь на даче… Ветер гонит тучи…
Возможно, стану я удачливей и лучше,
Ну а, скорее, заболею иль сопьюсь…
А, впрочем, ничего я не боюсь!
Гори, камин! Взметайся, пламя, круче!
Я не итоги, а сухие листья в кучи
Сгребу в саду (тем самым уберусь
В том храме, где я издавна молюсь).


12. ДЕКАБРЬ. БРЕМЯ НЕСОВПАДЕНИЙ

  1.
Тесно в городе под снегопадами...
Очень хочется жить одиночно...
Очень хочется сесть и не двигаться
Перед дачным моим камельком.
Я поеду в метро до Тушинской,
Электричкой - до Истринской вотчины,
А потом в тихий вечер декабрьский
Зашагаю до дачи пешком.

  2.
Постепенно в сгустившихся сумерках
Небо станет совсем фиолетово,
И отчетливо, грозно и призрачно
Под луной забелеют поля.
И тогда ощущенье бредовое
Вдруг возникнет во мне от этого:
Мол, бреду я, бродяга, по Небу,
А вверху надо мною - Земля.

  3.
Но когда я пройду по мостику,
Как над Стиксом, над Малой Истрою,
Темень мистики ельника черного
Вновь на Землю вернет меня.
Старых дач пирамиды нечеткие
Сторожат там усадьбы истово,
В тьме египетской, мглисто-инистой
Равновесие быта храня.

  4.
Утопая в снегу порошистом,
Доберусь до порога дачного,
Растоплю наши печки хорошие
И, конечно, любимый камин.
Очень скоро теплом окутаюсь,
Словно курткой из пуха гагачьего,
Но, согревшись, с холодными мыслями
Я останусь один на один.

  5.
Настроенье во мне качается
Между жаром, теплом и холодом,
Между верой в себя и отчаяньем,
Между злостью и добротой...
Что с того мне, что век кончается?
Мое время на два не расколото.
Век един мой - меж тьмой начальною
И грядущей вдали темнотой.

  6.
Понимаю свою обязанность -
Жить в отпущенном Богом времени.
Принимаю свое назначение -
Не гасить до срока свечу.
Лишь не ведаю, как избавиться
От настырно гнетущего бремени
Хаотичного несовпадения
Пунктов «Нужно», «Могу» и «Хочу».

  7.
Впрочем, я перестану печалиться,
Если стану глядеть в камин.
Там таинственно совмещаются
Холод сини и жаркий кармин.
Там огонь как зверюга ражая -
На свободе, и в клетке - как мы...
Так живи, огонь, завораживай,
Презирая грядущий Аминь!