Некрофобия 4

 
НЕКРОФОБИЯ

В поисках самозащиты,
избегая ежедневной порчи,
опасаясь выстрела в спину,
ты становишься неизмеримо
мудрее и зорче.

Русская царевна-лебедь
и ее друзья из лукоморья
усмехаются исподволь,
больны и бредят.

Жар трехглавого змия
замерзает в зимнюю стужу.
Я тебе не нужен,
больная Россия.

Эта странная некрофобия
может быть спасет монаду.
Мировая буржуазия
не получит за нее награду.

Этот двуглавый орел, хищная дрянь,
и с ним вместе народный герой,
Сусанин Ваня,
призывает к священной войне,
войне за бессмертную жизнь,
войне за право на кровавую казнь.

Старосветские старики
в царских могилах
из куриного пуха,
взявшись за руки
спят вместе
вот уже лет двести.

Вышла из каторжной тюрьмы
проститутка Маслова Екатерина,
не чувствуя за собой вины.
Соня вышла замуж за Родиона
и стала еще краше.
Хирург Базаров давно
перерезал горло Аркаше.

Они не обсуждают проблему:
чтобы помочь народу, что делать?
Они сумели уцелеть
и теперь их больше волнует тема:
так ли необходимо им умереть?

Пес голодный собирает объедки,
с завистью смотрит на участь цепной собаки.
Но и этого пса живодеры посадят в клетку
за участие в драке.

Уходил из семьи в сторожа
кулацкий сынок.
Он открыл, под угрозой ножа,
пионерам хозяйский замок.

Голая Маргарита летала
на шабаш с экстрасенсом.
Шиллинг от фунта не отличала,
путала пенни с пенсом.

Всех замучала ностальгия
по временам беспредела.
Уж лучше бы пуля Фани
сердце вождя задела.
Некрофобия ярится,
и вечно живой с нами.
Друзья зеленого змия,
умрете и Бог с вами.

Из-за солнечных гор
бесконечный тянется луч.
Оставьте ваш старый топор
и возьмите серебряный ключ.

Отделите ваш меч от креста,
ведь истина есть и проста.
Тот, кто не предал Отца
пребудет здесь до конца.

Я группирую приметы,
мобилизую волю.
Господи, где ты?
Что с тобою?

Это Твоя тайна -
Ты прощаешь падших,
и узнавших тебя случайно,
и апостола, что трижды сломался.
Но я слышал, что Ты никогда не смеялся.

Господи, и мне не до шуток,
так прости и помилуй меня,
и сохрани мне мой рассудок.

 
 
* * *

Мне мил мой остроухий брат
И мил мне друг луноголовый
И всякий мне бывает рад
И закаляет дух здоровый

Когда жениться я не смог
Они мне заменяли ласки
Молочный кушал я творог
И иногда им строил глазки

Товарищ В.Л.К.С.М.
Давно уж стал хорошим шведом
Я тоже колбасы поем
Животик свой накрою пледом

Мой дядя скажет - ты еврей
И мог бы жить как все евреи
Но этот дядя - сам злодей
Ему как раз петля на шею

Побыть со мной совсем не смог
Тот, для кого мой голос сладок
И кошке я отдам пирог
Мой серый друг жирен и гладок



* * *

Прежние времена теперь всем
Кажутся сном.
Я был другим совсем
И ты был тоже ослом.

Я постараюсь в эту ночь
Додумать мысли свои до конца,
Пережить этот кошмар.

Мне нужно к утру

Иметь результат,
Иметь ясный ответ,

Иметь эффективный шаблон
Разрушения злых чар.

Борьба с локальным страхом
Возможна,
Но нет средства
Против ужаса
Тьмы.

Может быть завтра
Меня подберут
С посиневшим лицом
В петле из железной
Тесьмы.

Я спрячу подальше книги
О правде и о тоске.
Моя дешевая жизнь
Висит на волоске.

Я осторожно утром
Одену костюм, побрею щеку.
Я не хочу как Иуда
Висеть на суку.



С М Е Р Т Ь  К О З Е Р О Г А

Внутри моего злобного эго
Уживаются евреи и патриоты.
Почивать изволят в сладкой неге.
Без тревоги, без заботы.

Прошлую жизнь, увы, я не помню.
Десять последних лет были поганы.
Не купишь в супермаркете небесную манну.
И пьешь диетический спирт в углу укромном.

Многообразие локальных цивилизаций
Ставит крест на правилах самоопределения наций.
Какая, к черту, в этой стране революция?
Какая, к дьяволу, еще электрификация?

Я отправляюсь смело
Во внутреннюю
Мою эмиграцию.
Какое вам до этого дело?

Ты Вселенную и Землю любишь,
Деревенщина и темнота.
Я люблю сильно Васю, то бишь,
Моего дорогого сибирского кота.

Нам сообщали, что мир говно.
Бог единый умер давно.
Вождь, фюрер, кормчий
Также издохли в корчах.

На Маньчжурских сопках,
На островах Таити
Карамельные попки
Ждут соития..

Чему учили нас Лао да Мао?
Все пребудет в реке Дао.
Все равно
Для полицейской дубины,
Для проверенной током нежной резины.
А также и козни всех наших врагов,
Изобилия рог, панихида богов.
Вся жизнь есть мистический сена стог.

Примет новый эон,
Расстанется навсегда с этим миром и он,
Тогда когда придет его срок,
Козерог.

Не прослывешь мессией,
Не прокормишь жену и детей,
Концертируя по России.

Выбрось смычки и гитары.
Плюнь на Христовы отары.
Отправляйся, мой брат, на сбор стеклотары.
Оскалишься веселей, станешь пса лютого злей.

Совершаешь дурные дела,
А слывешь добряком.
И сажа бела,
И фонарь дружит с молотком.

Мир по Платону
Подобен притону.
Голова седа -
Пришла беда.

Яркая смерть Козерогу
Так необходима.
Но перед Богом
Все едино. Все равно.
Все срамно..

Я отличаю грех, вину
От бреда друга наркомана.
А в трудную минуту
Я готов и сам
За помощью податься в собес.

Ведь ясно, бегство в лес
И даже на столичный бульвар,
Противоречит плану
Заповеданному нам.

Ведь главный божий дар
В любви, в терпеньи состоит
И по Христу, и по Екклесиасту.
Так кто же спорит?
Я, Козерог?

Да я готов валяться
В ногах чиновников
И под ногами нищих,
Лишь бы меня любили самого они.

А что мне этот Иегова,
Который сотворил Адама
И научил его
Себе подобных трахать,
Что трах, то рана.

И если раньше я не звал
На помощь друга терапевта,
Теперь когда Псалом почти допет,
Лесная птица
Властно закричала,
Я соглашусь не торопиться
И принять
Моей любви земную тень
И все другие лица..

И страх последний остановит, может быть,
Мой мрачный и холодный смех
Над вашей хитроумной
Самообороной.

И я уже сейчас боюсь, что бес не спит,
И именно в последний миг
Откроется мой тайный ключ
Слуге постылого ловца.

Хотя мне неизвестны планы князя
По поводу моей души,
Едва ли мне от неизвестности такой
Живется лучше.
И мой инстинкт сильнее меланхолии заразы,
Подстегиваемый хлыстом надежды.

И неужели я напрасно редко посещал
Врачей глухие кабинеты
И актовые залы
Ваших партсобраний?

И неужели все мои стихи
Есть только длительный предсмертный бред
И результат пустых переживаний
И не поймет никто их, даже ты?

Мое расколотое эго
Стало злее
От ядовитого лекарства
Смеха и страданий.

Мне пляшется веселее
На канате земного царства.