Этот мир Иеронимус Босх сочинил,
Своенравный чудак Иероним
То есть так живописно его очернил –
Не понять, что храним, что хороним.
Зверожабы, жуки, павианий балет,
Полуочешуевшая птица.
Чтоб такое узреть за полтысячи лет
До того, как оно воплотится.
Чтоб вогнать в каталог изощрения зла,
Чтоб смешать в обоюдозаглоте
Похотливую помесь кота и козла
И гибрид механизма и плоти.
Вот они заводных городов посреди,
Оголтелы, навязчивы, хватки.
Отличи их от прочих, в упор проследи
Эти выходки, эти повадки…
Как сползти удалось им, покинуть холсты,
Разопсеть на бензине и дегте,
Не задернув клыки, не распутав хвосты,
Не вобрав ядовитые когти.
*** Этот мир Иеронимус Босх сочинил...
© Copyright: Bячеслав Лейкин, 2002
Свидетельство о публикации №102103100558
Свидетельство о публикации №102103100558
Рецензии
Вячеслав Лейкин
ИЮЛЬ
Неподвижное небо.
Тяжелые сполохи сонной листвы.
Перекормленных ласточек
медленный почерк, овальные жесты.
Только вы и остались,
деревья и ласточки, только лишь вы
И остались одни от увядшего списки
июньской фиесты.
Как мы ждали её,
как трясли раздражённо часы января,
Как февраль потрошили,
как в мраморном марте давились блинами,
Грязли в грёзах,
из мути метальной полотно для мая творя.
Бестолковый словарь воробьиный
изучен был намертво нами.
Наконец-то пришло,
навалилось, шалея, запели с листа
Лепетуньи залётные.
День, как улыбка уродца,
Растянулся донельзя.
Короче ударов хлыста
Взоры дев мимохожих,
и в каждом дрожит приворотца.
Потный Цельсий в тени.
Заводные фигурки в манере Калло,
То вязальные спицы дождя,
То вокзальные мыльные пробки.
И ушло. Ускакало, уплыло,
усохло. Ушло.
Зимний перечень грёз,
содрогаясь, висит на заржавленной кнопке.
Где лиловые сумерки:
Где жизнерадостный бред соловья?
Где любви торопливая ложь,
Опоённая липовым цветом?
Отчего, в четверть доли
малиновый звон заловя,
Мы уже в середине июня
играем в прощание с летом?
Пропади же ты пропадом,
сгинь, перезноя липучая мышь,
Полоумная зелень,
в узорном стекле типовой гладиолус!
Ну попробуй ещё раз начать,
помолчи и услышь
Бормотанье дождя,
переимчивой птицы
серебряный голос.
июль 1985, июль 1986
Александр Костерев 07.03.2015 20:54 • Заявить о нарушении
ИЮЛЬ
Неподвижное небо.
Тяжелые сполохи сонной листвы.
Перекормленных ласточек
медленный почерк, овальные жесты.
Только вы и остались,
деревья и ласточки, только лишь вы
И остались одни от увядшего списки
июньской фиесты.
Как мы ждали её,
как трясли раздражённо часы января,
Как февраль потрошили,
как в мраморном марте давились блинами,
Грязли в грёзах,
из мути метальной полотно для мая творя.
Бестолковый словарь воробьиный
изучен был намертво нами.
Наконец-то пришло,
навалилось, шалея, запели с листа
Лепетуньи залётные.
День, как улыбка уродца,
Растянулся донельзя.
Короче ударов хлыста
Взоры дев мимохожих,
и в каждом дрожит приворотца.
Потный Цельсий в тени.
Заводные фигурки в манере Калло,
То вязальные спицы дождя,
То вокзальные мыльные пробки.
И ушло. Ускакало, уплыло,
усохло. Ушло.
Зимний перечень грёз,
содрогаясь, висит на заржавленной кнопке.
Где лиловые сумерки:
Где жизнерадостный бред соловья?
Где любви торопливая ложь,
Опоённая липовым цветом?
Отчего, в четверть доли
малиновый звон заловя,
Мы уже в середине июня
играем в прощание с летом?
Пропади же ты пропадом,
сгинь, перезноя липучая мышь,
Полоумная зелень,
в узорном стекле типовой гладиолус!
Ну попробуй ещё раз начать,
помолчи и услышь
Бормотанье дождя,
переимчивой птицы
серебряный голос.
июль 1985, июль 1986
Александр Костерев 07.03.2015 20:54 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.