Пальто неоконченная попытка поэмы

  посвящается
моей пишущей машинке.



Вот, послезавтра Новый Год. Уже.
Вот, значит, праздник. Годовщина, веха...
Однако, как противно на душе.
Нет денег. Есть долги. И не до смеха.
Нет денег. Не до смеха. Есть долги.
Хоть что-то есть и слава богу. Впрочем,
есть руки, ноги. Сердце есть, мозги.
Ну вот, как много есть! Я был неточен.

Однако, денег нет. Что делать, нет.
Нет ни копейки. В доме нет. Нет в банке.
В кармане есть надорванный билет
в кино. В шкафу конверты есть и бланки.
Есть стол, в котором носовой платок.
Есть снова шкаф, в нем книги. А у стенки
есть пишмашинка - это не станок,
на ней печатать можно, но не деньги.

Есть, словом, все. Представьте, все. Почти.
Без малого. На фоне изобилья,
сегодня мне с ума бы не сойти.
И я подумал: деньги это крылья.
Ну вот, раз пошлость, значит, нищета.
Вот, нищета - это такая полость,
железная как сейф, и в ней счета
за свет, за газ, и может быть, за пошлость.

Вот, пошлость - это музыка ума.
“Минздрав предупреждает”. Тщетно. Впрочем,
предупредить, что в декабре зима
а лето  в августе, есть смысл. Я был неточен.
Так, в этой нудной логике есть нить.
Есть аргументы. Крыть их, вроде, нечем:
вот легкие - не следует курить.
И водку пить, увы, нельзя - вот печень.

Нет. это слишком! Выпить я хочу.
Пусть будет печень против, я не против.
Благодарю друзей, мерси врачу.
Спасибо всем! Я тоже к этой плоти
испытываю жалость, но... Но. Но
причина здесь важней! Причина выше
и печени и водки. Ей дано
повелевать, не видя и не слыша.

Причина - это я!.... А я хочу.
Уже не выпить. А напиться. В стельку.
Еще раз - финт друзьям, мерси врачу,
спасибо всем!... Когда сойдутся стрелки
над миром в вертикальное сальто,
лишь Вакх утешит общество поэта.
И я подумал: “Что ж, продам пальто.”
Куплю вино, и водку, и конфеты.

“Продам пальто - подумал я  - ну, что ж,
авось и в куртке тоже не замерзну.
Все пуговицы. Матерьял хорош.
Фасон не нов, но сшито виртуозно.
Все пуговицы, главное. Авось,
продам и так, фортуна улыбнется.”
Как здорово решение нашлось!
Познай себя, решение найдется.

Продам пальто. Добротное пальто.
Шикарное пальто! Эх, даже жалко.
К такому - серебристый бы авто!
В таком пальто живут не в коммуналке.
Но решено! Продам. За тысяч пять.
А, может, шесть?... Инфляция, опять же...
А. ладно, хоть за пять бы, да продать.
Счастливчики, дешевле только кража.

Я вытащил пальто на белый свет.
Встряхнул в руке, и что-то там в кармане
вдруг звякнуло. Обшарил. Странно, нет
там ничего. Заинтригован в плане
находки полновесного рубля,
я тряс пальто, и, слыша в нем бренчанье,
вновь по карманам тщетно шарил я...
Я погрузился в долгое молчанье.

Хм, странный получился поворот.
Что может быть оставлено в одежде?
Что грохот столь тяжелый издает?
Что у меня такое было прежде?
Ключей должна быть связка в килограмм!
А денег - олимпийскими рублями -
как минимум, хватило б на “Агдам”.
Да, кажется, есть музыка над нами.

Вот, что-то там звенит, в моем пальто.
Звенит надрывно, судорожно, гадко.
Конечно мне плевать, но все же, ч т о ?
И где конкретно? Может быть, в подкладке?
Ах, да, конечно, где ж еще! Ну, что ж,
я не садист, но всякому терпенью
приходит, так сказать, конец. И нож
блеснул в моей руке без промедленья.




Я вывернул пальто. И в этот миг
оцепенел... Гладь шелковой изнанки,
рукав потертый, смятый воротник
вдруг отстранили предвкушенье пьянки
в моем мозгу. Я гладил этот шелк.
Вид этих складок, хрупкость этих линий
мерцали в темноте. Я отошел.
Я вышел в кухню. Я стал молчаливей.

Я закурил. Зажег в камфорке газ.
Поставил чайник и нарезал хлеба.
Позавтракал... Однако, хватит с нас!
То есть с меня. Ведь это все нелепо.
И с лезвием в руке наперевес,
я снова подступил к пальто. Без звука
я произвел изнаночный разрез.
И, как хирург, просунул в рану руку.

Рука скользнула осторожно вниз,
ну, что там: лохмы ниток, комья пыли...
И больше ничего... А где сюрприз?!
Но пальцы ничего не находили.
Где   э т о?...  Т о... Которое гремит!
Я шарил там по локоть отупело.
И рвался шелк. Трещали швы навзрыд.
Но т о, внутри, по-прежнему звенело.

Вот, надо же, пальто - гнилые швы,
два килограмма драпа и подкладка.
И все. Внутри - отсутствие души.
Какие же здесь могут быть загадки?!...
Подумаешь, бренчит там что-то... Ч т о ?!...
На слух - глухой металл, на ощупь - пусто.
Нет, что за бред. Проклятое пальто!
Здесь нужен маг. Философ. Заратустра.

Философ. Да. Здесь нужен этот взгляд.
Холодный взгляд без гнева, без эмоций.
Что есть пальто? Одежда. Вот. Наряд
в холодный день. Прекрасно. Удается.
Теперь ответить, а из чего оно?
Есть рукава, есть воротник, карманы.
Но как-то неделимо так. Одно
пальто и все. Сплошное, без изъяна.

Пальто и все. Ну хорошо, пусть так.
Допустим, отрешимся. Предположим.
Пальто есть не пальто а некий знак
тепла в морозный день - сей знак несложен.
Вот, скажем, день - сложнее знак. В нем нет
ежеминутной внутренней пружины,
как в окружающих предметах. Только след
неясный в нас, когда мы день прожили.




Вот, скажем спальня: шкаф, трюмо, кровать.
Знак сна и тела плюс рисунок ночи.
О, сладкий знак! Когда б всех дев собрать,
что были здесь, гарем султана... Впрочем,
мы отвлеклись... Итак, бренчанье, звон.
Что есть бренчанье? О, значений много...
И забренчал в прихожей телефон.
И я вздохнул: “Кто б ни был, слава богу!”

Вот, телефон. Что у него внутри?
Там - ничего. Но он бренчит однако.
Стоп. Где-то здесь разгадка. Повтори.
Разгадка. Да. Зарыта здесь собака.
Вот телефон - он странен как пальто.
В его глубинах тоже вот незримо
бренчит и тоже неизвестно что!
И я подумал: ”Так-то все сравнимо!”

В сравненье есть движение руки
к другой во тьме. Я поднял трубку
и услыхал короткие гудки.
Ну, это слишком. Хватит. Нет уж, дудки!...
Как долго я терпел дурацкий сон!
Но не смешно. Увы. Не безупречно.
И со всего размаху телефон
я треснул об пол. Так-то, все не вечно.

Теперь пальто. Ну, а тебя, дружок,
изрежу на куски. Умри достойно...
И тут заверещал дверной звонок.
Так... Вот звонок звонит. Звонят. Спокойно.
Не суетись. Не трожь топор. Иди.
Смотри в глазок. Нет никого? Прекрасно.
Здесь пауза. Все замерло в груди.
Ну, открывай. И...