Полуправда

Я не умею врать.
Но очень хочется.
И хочется,
чтобы вранью
поверили.
Чтоб было в нем
как можно больше
точности,
Чтоб мне потом
не потерять
доверия.

Свое вранье
я начал
с очень малого:
Сначала я соврал,
что не обедаю,
Что-де обед
считаю я отравою
И лучше
заменить его
беседою.

Потом сказал я,
будто бы мгновения
Считаю жизнью я,
а жизнь — мгновением,
Что жить я
не могу
без вдохновения,
Но невозможно
жить
лишь вдохновением.

А дальше
врал уже
как по наитию:
Что, мол, себя
считаю
шизофреником,
Что коньяку
предпочитаю
чаепитие
И что люблю —
не ананасы,
а вареники.

Признать такое можно
только скорчившись,
Мне ж хоть бы что —
хожу и не краснею.
Такое загибаю,
не поморщившись,
Что не приснится
в самом страшном сне вам.

Сказал недавно, что
дисциплинирован,
Что над собой
давно
имею власть я,
Что разум мой
ничем не скомпенсирован…
Потом
от смеха
очень долго трясся.

Я врал,
что будто я
хочу повеситься.
Врал —
и не видел
взглядов осуждающих,
А я
такую
нес ведь
околесицу,
Что было стыдно мне
за окружающих.

Когда же на меня
вокруг
окрысились,
Пришлось и мне
податься
на попятную.
Потребовали правды —
будто выспались,
И я заговорил
совсем обратное.

Я говорил, что нет во мне сомнения
И что Земля на трех китах покоится,
Что создан мир в шесть дней — до Воскресения
И можно за него не беспокоиться.

Я говорил, что все вокруг зеленое
И что кикиморы по магазинам шастают,
Что лично видел устрицу влюбленную
И что тюлень давно торгует ластами.

Я говорил, а все ушами хлопали,
Открыто выражая восхищение.
И непонятно: ожидать потопа ли,
Или у бога выпросить прощения?..

Я не могу
довольным
сделать каждого.
А может быть,
закончить издевательства,
Послать
всех
к богу, черту,
их — к согражданам —
И вновь
свои
начать мне
завирательства?