Dirui monumentum...

Голоса дочерей Мнемозины
все глаже и глуше, и в нашей глуши
мы и годы считаем на зимы,
ведь где наши лета - поди, поищи.
Снег летит лепестками акаций,
и, укутанный белым плащом,
с пьедестала склонился Гораций.
Не взыщи, я не стану стреляться,
полно, Муза, не надо оваций!
Не подглядывай через плечо.
 
Все смешалось, как в некоем доме,
где призрак развода и полный разброд.
Наши речи уже не о том, и
смысл темен. Да кто же теперь разберет.
Только долгое глупое эхо
анфиладой крещенских зеркал
на бегу вторит дробному смеху.
Но ни смех, ни успех не помеха:
снег заносит античную веху -
стеллу, столб, обелиск, пьедестал,
 
ибо памятник равен забвенью,
сиречь немоте очарованных лет.
Ветер лепит двукрылые тени
безглавых побед, и спасения нет.
Так щедра милость к падшим и павшим
хлороформом больничного сна,
и едва ли расслышишь свистящий
зов Камены, граничащий с фальшью:
" Мальчик, дальше!" А что же там, дальше?
Тишина. Тишина. Тишина...