Все говорят, что он рубаха-парень,

Все говорят, что он – рубаха-парень,
И что рубаха эта – в петухах.
Они так сильно на нее нас…ли,
Стараючись на совесть, не за страх.

Он, говорят, в рубахе той родился –
Тогда она была ему до пят.
Пока он рос, то к высоте стремился
И голубел его от неба взгляд.

Рубаха становилась ближе к телу –
Она ведь, к сожаленью, не росла,
Хотя того, быть может, и хотела,
Но ей мешали мелкие дела.

Наверное, акценты ставить глупо,
Но он рубаху нежил и берег:
Не рвал ее от ворота до пупа,
Всегда стирал в определенный срок.

И все же между ними недомолвка
Однажды ненароком пронеслась:
Его вниманье привлекла обновка,
Не захотел лицом ударить в грязь.

А может, просто время поджимало,
Или решился стать таким, как все.
Ему одной рубахи стало мало:
Стираешь часто, шляясь по росе.

Мне трудно говорить о том без страха,
Но, я надеюсь, вы понять должны:
До пояса он, может, и рубаха,
А ниже – извините уж – штаны.