А в сердце вошла мира жуть...

Металлические двери
расступались передо мною,
на посадку заходил самолёт,
со скрежетом
заламывались ржавые за мною замки,
а он усаживался в средство о четырёх колёс
и личный шофёр
давил на газ.
Справа
какой-то
три-четырнадцать-рас
въ###шил разбитой стопой,
и колено обвисло уже,
подкосились конечности,
а он
восседал на местечке
у стёкол
широкими лёгкими
лИтыми
чьими-то,
потной душой,
сеточкой чёрствой покрытой
из выдубленных кож.

Размазанный много
поверхностей столько же
знал,
а он
от пушистых подушек-
котов-заек-мишек
на попе замшелостью-пухами тополиными
исходил,
и тупо глядели откуда-то
белые его
ошалелые
отсутствием воли
глаза.

Я рвался по клеткам,
просил перекрестия
всё нА голову перевернуть,
и вышла защёлка
из мозга ребёнка -
а в сердце вошла мира жуть.

Беспомощным взглядом
обвёл жизни яды
во гнойном тумане тоски
по милому взору,
который изодран
комфортной незрячестью лжи, -
лоза винограда
с обрыва
змеюкой
в терновники дола сползла,
в щелИ сей усохла,
во клЕти иголок,
и солнце смеялось над ней.