Он спустился с небес

Осень 2000.

Он спустился на землю, где лишь холод и снег.
Он спустился туда, где нет счастья.
Он спустился туда, где лишь тьмы тяжкий бег.
Он спустился в минуты ненастья.

Солнце светит вовсю, но тепла не даёт.
Друг на друга идём мы войною.
И на людях богач свой кошель раздаёт.
И окутаны мы только тьмой.

Он спустился с небес и в деревню зашёл,
Кто увидит его тот «проснётся».
Но зачем Он спустился и в деревню пошёл?
Если каждый возьмет, отвёрнётся.

Только торба в руках,
Да пыль на ногах….
Только хлеба кусочек просил.
Но кому нужен старец?

Никому он немил.
Грубым словом человек огласил,
Старца с торбой пустой.
Никому он не мил.

Слёзы горло душат сильно петлёй,
Ведь отдал Он всё что имел….
Тяжко здесь, на земле ему одному.
Он бессмертье дать им хотел.

Он идёт целый день, жажду сильную терпит.
Слёзы тяжки, рекою текут.
Слева гад Сатана радо мордою вертит.
Следом черти и гады бегут.

— Ну, зачем ты пришёл?
Ты давно проиграл.
Посмотри. Обернись.
Всё пропало.

Человек вот пошёл,
Ты давно ведь устал.
Попросишь воды,
А он скажет:

—Самому, понимаешь тут мало.
Говорит Сатана гад лукаво.
И зашли они во двор
где ходит хозяин дородный.

Попросил тот, что с торбой и хлеба й воды.
И блеснул взгляд хозяина очень холодный.
— Нет ничего! От вас жди беды.
Пошли от сюда вон, а то собак спущу.

В ушах просящего обиды звон.
— Что я дурак?
Попробуй всех вас накорми.
Много вас здесь бродит.

А Сатана смеется гад и кругами весело ходит.
И тот, что с торбой молча вышел вон….
Вмиг опустело всё внутри.
Еще сильнее загремел набатный сжатый звон.

И Он сказал слезе своей: «Замри».
И тяжкий хохот Сатаны вошёл кинжалом в грудь.
— Ну что попробуй хлеба раздобудь.
Да ты проделал тяжкий путь.

Людей тебе ж больше не вернуть.
Они мои. — И хохот вновь.
Как чья-то кровь.
В той чаше, где была вода.

И в этом наша всех беда.
И силы медленно уходят,
А черти гады рядом бродят.
Всё тяжелей, всё больней.

Всё хуже, и хуже всё страшней.
А голос Сатанский упрямо режет слух.
— Здесь каждый, каждый
из людей к твоим прошениям глух.

И вновь обиду проглотив,
Он корку хлеба попросил.
И взору его являлась лишь пиль.
И тяжкий камень положили в его просящую руку.

Сквозь смех лукаво брешет Сатана:
— Тебе объявлена война.
Отдал ты сына жизнь за них,
Но стоит ли жертву класти за них.

Ведь прах они,
и предали.
И предают сейчас,
И предадут ещё не раз.

Ты их просил, но я им мил,
Пойдут они за мной.
Заметь за мной, не за тобой.
И смех опять.

В бессилии его просящем оборвать,
Смеялось всё. Смех свет закрыл.
Свет, не дающий уж больше тепла.
— Я, я им мил.

Меня, а не тебя земля ждала.
Ну что испил воды? А хлебушка поел?
Надменно, радостно дьявол заревел.
Просящий еле встал из пыли, слеза закрыла свет.

Нарушил каждый здесь обет.
Но неужели всё?
Диавол ловко врёт,
Наполнен скверною его рот.

Кто пожалеет? Кто поймёт?
Кто каплю даст, води?
И как спасти людей от уготованной беды?
Но неужели всё? Но неужели зря пришёл?

Глотнув обиды камней гроздь,
Просящий вновь у новый двор пошёл.
И тяжко сердце так  вот жжёт.
А дьявол с годами ревёт.

И здесь просящего прогнали.
Прогнали, хлеба не дали.
И новые на душу камни налегли.
Горло петли врани облегли.

И пал просящий посреди дороги.
— Думаю, люди все убоги.
Ну что подал ли, кто ни будь?
Всё это зря о людях ты забудь.

Ну что ж нечистые взяли победу.
Готовятся они к обеду.
Оставили просящего в пыли.
Они счас гады стали короли.

Лежит Он без сил, с пустою торбою старик.
Никто не услышит тягостный души стенания крик.
Проходит мимо слепой и гордый человек.
И солнца свет давно в глазах поблек.

У дьявола радость,
Гарью смолистой несётся вокруг.
Он знает, что нету помощи рук.
Никто не поднимет — просящий лежит.

Воды не дадут, и голос дрожит.
Что камни, что слёзы, что кровь, что борьба.
Вдруг чья-то в пили, опустилась нога.
Вдруг руки чужие подмогу дали.

Просящего быстро с земли подняли.
Сквозь слёзы узрел Он старца худого.
С залатанной торбы кусок хлеба достал,
В руку просящего тихо поклал.

Воспрянулись силы,
Иссушены слёзы,
Не зря ревели грозы.
Просящий поднялся на Голгоф-Горе.

Не зря Он скитался.
А дьявол страшно визжал,
И криком боли закричал….
А черти гады давят друг дружку….

Копытом горелым воняет сейчас.
А то-то! А знайте!
Как смеяться,
Над старцем седым….