Строфы 1

СТРОФЫ
 «Фламандской школы пёстрый сор…»
 А.С. Пушкин
 
1
Предельно прост моей веранды вид:
Каркас из тонких реек снизу - толью,
Прозрачной плёнкой - поверху обшит.
Внутри - диван, чья ткань побита молью
(В нём ржавчина разъела треть пружин),
Под синею клеёнкой стол один,
Да стул, что года три назад покрашен
Был белой краской, и уже не страшен
Для чёрных брюк. Здесь - полный господин -
Гостей я принимаю, строг и важен.

2
Мне скучен огород, но дорог сад.
Пусть только две лозы!.. И это - дело...
Придёт сентябрь. Поспеет виноград
С названьем романтичным "изабелла".
И буду я в безрадостные дни,
Под яростную ругань всей родни
Тащить бутылку из глубин подвала -
И лить себе вино в объём бокала,
И угощать друзей, когда они
Зайдут мне рассказать, как жизнь достала!..

3
Езда в трамвае утром - крестный путь.
О выглаженных брюках, о блестящих
Ботинках - ты, войдя в салон, забудь.
Он стонов полон, возгласов молящих,
Ругательств и локтей, а что до ног,
То кажется - хотя какой в том прок?! -
Что у любого их по два десятка.
Просторней огурцов солёных кадка,
Чем эта жесть, что медленнее дрог
Влачится, до людских страданий падка!

4
Приятно выпить кофе поутру
В универсаме на углу двух улиц.*
Артист я на работе*, а в миру
Согласен есть бекон, копчёных куриц -
Вообще, непритязательную снедь.
Не всё же лишь стихи писать да петь! -
Порой не худо ублажить желудок.
И знаете...сегодня жирных уток
Сумел я на витрине углядеть,
И брёвна балыка... Нет, кроме шуток!..

5
Застыв перед коммерческим ларьком,
Я молча изумляюсь изобилью.
Вот “Прима”. “Прима” пахнет табаком.
А “Мальборо” - так чуть ли не ванилью.
Здесь бренди есть: “Метакса”, “Парфенон” -
Се Греция! Коньяк “Наполеон”,
На нём ярлык: Париж. Всё ясно - Польша.
И, если постою чуть-чуть подольше,
“Столичную” замечу. Возмущён.
Такая дрянь! Не подносите больше!..

6
Я, как это ни странно, не краду.
Но под влияньем жизненных резонов
Мне кажется порой, что вот пойду -
И банк “поставлю” на пятьсот “лимонов”.
Конечно, всем понятно: это вздор.
Какой там из поэта, на фиг, вор!
И всё-таки, хоть верьте хоть не верьте,
Я поражён - как мы всё это терпим:
Страну, зарплаты нищенской позор -
И на “бану” ещё “углы не вертим”?!*

7
Не то, чтоб я не мог иначе жить,
Но иногда, согласен вам признаться,
Мне нравится сидеть в кафе - и пить.
А коль совсем уж честно - напиваться.
Беспечно посреди густых ветвей
Чирикает о чём-то воробей,
А мне - хоть знаю Фрейда, Франкла, Берна* -
Так не дано... И оттого мне скверно.
Да так, что наливаюсь до бровей -
Целенаправленно и планомерно.

8
Над островерхой крышей - жаркий май.
Окно мансарды в небо приоткрыто.
Лохматой шавки суматошный лай
На почтальона, что бурча сердито
Проходит мимо моего двора -
Сегодня, точно так же как вчера,
Не бросив ничего в почтовый ящик.
Досуг. Покой. Никто мне не указчик.
И завтра тоже выходной. Ура!
Вот вам утра субботнего образчик.

9
А вот - субботний вечер. Зажжены
Рекламные огни и люстры в барах.
Повсюду люди! Все чуть-чуть пьяны.
(Те, кто не чуть - уже лежат на нарах).
Мужья от жён и жёны от мужей
Сбежав иль бывши выгнаны взашей,
Все, у кого ништяк идут делишки,
Желают развлекательной интрижки,
Танцулек, пива, общества друзей,
И просто - перекинуться в картишки.

10
Ага, уснёшь!.. Заели комары.
Едва лишь вечер подойдёт прохладный -
Покинув близлежащие дворы,
Все эти твари, злы и кровожадны,
Как будто им другого места нет,
Слетаются в мой дом, как на банкет;
И я, свернув дубинку из газеты,
Произношу: “Застолья вам?.. Банкеты?!..
Ну-ну!..” - и зажигая полный свет,
Спешу на праздник сла-а-адостной вендетты.

11
Подруга* пишет мне издалека,
Что очень сложно с бытом и квартирой,
Что недостаток мяса, молока,
Не каждый день восполнить можно лирой;
Но, несмотря на этакий балласт,
Она своё призванье не предаст.
Поэт с тобой согласен, поэтесса!
И ты, и я - того ещё замеса!
Мы сбережём честь наших светлых каст,
Хоть вовсе в теле не останься веса!

12
Друг негр! В прекрасной Африке твоей,
Стараньями издохшего Союза
Уж и в помине нет очередей,
И можно лопать колбасу от пуза.
Приехав к нам, ты среди нас, невеж,
Как человек, за баксы мясо ешь;
Мы ж, покупая за рубли бананы,
Сырыми их жуём, как обезьяны,
И на любой взираем зарубеж,
Завистливой печалью обуяны.

13
Нет, измененьям всё-таки я рад:
В какие не заедешь нынче дали -
Везде свой Белый дом и свой Арбат,
И скоро, скоро будут пляс пигали!
Затем - весёлых красных фонарей
Антверпенский район, в один из дней,
Как воплощение земного рая
Увижу я, восторга не скрывая,
За филармонией - а перед ней
Проляжет Авеню Сороковая!

14
Мне послан был такой кошмарный сон,
Какого не измыслить сотне берий:
Как будто бы зовусь я Томлинсон*,
Живу в особняке на Беркли-сквере;
Есть у меня цилиндр, кобыла, сток*,
Газеты, рента, клуб и файф-о-клок,
А в перспективе - титул баронета.
И так меня перепугало это,
Что до сих пор не оставляет шок...
На кой мне чёрт гербастая карета?!..

15
Ещё немного споров, красок, нот,
Стихов, концертов, писем - и за этим
Тысячелетье новое придёт,*
И мы его все вместе ТАК отметим!!!..
Нам будет всем по тридцать с небольшим;
Уверен я - наш круг мы сохраним,
Переживём все бури, все авралы,
Обогатим истории анналы,
И вместе, под прозванием одним -
“Рубежники” *- взойдём на пьедесталы!

1995 г.

*В универсаме на углу двух улиц - угол улиц Красной и Северной в Краснодаре.
*Артист я на работе... - писано в бытность автора артистом камерного хора Краснодарской краевой филармонии.
*”Вертеть на бану углы” - воровать чемоданы в местах скопления людей: на вокзалах и т.п.
*Фрейд, Франкл,Берн - предполагается, что читатель знаком с этими именами.
*Подруга - Марианна Панфилова, после окончания института
на два года направленная по распределению к чёрту на куличики - город Ипатьево Ставропольского края.
*Томлинсон - см. одноимённое стихотворение Киплинга.
*Сток(стэк,стек) - хлыст для верховой езды.
*Тысячелетье новое придёт - уже в конце 1999 года невежды
поздравляли друг друга с приходом нового тысячелетия, не подозревая, что старое закончится только через год.
*”Рубежники” - так автор считает правомерным называть людей, мировоззрение и гражданская позиция которых сформировались во время так называемой “перестройки”, и творчество которых становится достоянием общества на рубеже двух веков и тысячелетий.