Разговоры со Вселенной

Разговоры со Вселенной

1.
На улицах пух, Вселенная дует и дышит
В ложбинки асфальта, и даже под этой броней,
Кольчугой и чешуей мостовых передышек, -
Повсюду слежу я за ней.

И в танце природы клавиатуру дроблю.
Пишу и гадаю - люблю-нелюблю.
Мой разум распух, а сердце заснуло давно.
Письма получить от него не дано.

2.
Мне снился дробный звук трубы.
И всей поверхностью губы
Двойник почувствовал удар.
- Куда ты бьешь? Куда-куда?!!
- Я в сердце влажный дар вложила,
Перевязала жизни жилой.
Томись, страдай, терзайся, вой,
Твой дар - он все таки не твой.
Ведь Разум - это не юдоль
Для тех, кто весь Любовь и Боль.

3.
Отдай себя пространству эх.
Весь изойди на скорбный смех.
Пусти свой страх играть ветрам.
Будь там, где Я - ведь это Храм.

Суши траву и пахни ей,
Весь слейся с свежестью полей.
И взвейся над туманом тел,
Но это вовсе не предел.

4.
Когда в ужасе лишаюсь чувств,
От впечатлений убываю,
И становлюсь, и становлюсь
Все призрачнее, убиваю
То, что нанизано на кость.
И каждый раз больней стучится
Твой дар - он сердце бьет насквозь,
А разум требует лечиться.
И я хочу уйти, чтоб выжить,
И выжить, повернув с пути.
Но ты скажи, скажи - ведь ты же
Меня не пробуешь найти!



***
Задевая ребром
о прохладу усов великана-дождя,
Перед ночью
горы бормочут, икая.
Поезд,
красным шнурком проведя,
потеряет себя, убегая.


***
"А когда сквозь волны фимиама
Хор гремит, ликуя и грозя,
Смотрят в душу строго и упрямо
Те же неизбежные глаза."
А.Ахматова

В тишине былых обрядов те же глаза.
Два ока рядом, вверху льют горячий кисель.
В дождь они плачут, вытекая за
Пределы зрячих лесов и сел.
На шее мулов звенят музыкой бубенцы -
Банки волшебные, снадобий адреса.
Здесь когда-то пели святые отцы или ангелов голоса.
И алтарь носом кривым возлежит.
Переносица - колчан для стрелы.
Вновь пещера обрядов собой обнажит
Это небо, выстоявшее из золы.


***
Перевернутый купол слепит.
Мы не боги - теряем зренье.
Спит в турецком седле седок -
это музыка автопаренья.
И по следу текут облака,
придаваясь творенью друг друга.
Эта область земли так легка,
завершенье усталого круга.
Упругие города,
в них никто не теряет крылья.
Завтрак при температуре, когда замерзает вода,
с высоты 18-ой мили.


***
Грудное пение гор, точка грусти на этой груди.
Горизонты любви испаряют томительно влагу.
Белый дым по утрам утешать приходил,
И просил - я тихонечко лягу…-
Словно кот на больное. Зевая простор отдыхал,
Сладко томились кусты в неизбежности света.
Томно потягиваясь под решетками шпал,
Впало подножие в Лету.


Сальвадору Дали


Знаю о слонах, у которых такие ножки! -
То ли ходули, то ли они встроеные… -
Что кажется, будто слоны понемножку
Летят и летят созвездьями стройными.

Знаю о полете пчелы над гранатом,
Анатом чудесный вскрывает ее, выпустив тигров…
Да это, пожалуй, совсем не анатом,
А удивительный владелец тира.

Выстрели в воздух тугой мягкой дробью, пером крыла.
Руку подкинь, чтобы она отлетела выше.
Ты все делаешь, ты все делаешь, что могла…
Можешь, наверное, выжить.





***
Лучи солнца лечат себя чайной заваркой,
Глядя в нее,
Налитую в чайную чашку.
Жарко
Становится в чайном доме.
В чайном доме включен вентилятор.
Глаз сидящего неподвижно овален,
Отражая чаинки, он сам отражается в чае
То сужаясь, то расширяясь зрачок наблюдает
Терзания пара,
его танец…
И он то уж точно ему не пара.
Разговоры умны и подобны качанию.
Это мания - меньше пьешь, дольше беседа…
И тогда я пришел к выводу, как к отчаянию -
Что останусь образом в чайной чашке соседа.



***
Роман Зотикович
Прошагал от работы отрезок,
Но это - лишь видимость,
А дальше, а дальше…
Прямая уходит в бездонную полость:
Он много думает без результатов.

Роман Зотикович неуверен,
Его тень на пределе,
Готова сорваться,
как с поводка,
С его ног.
Ведь, остаться при теле -
Это значит пройти
Бесконечность дорог…

Роман Зотикович
Пьет что-то из пластиковых стаканов,
Съедает порцию пересушеных булок,
В них, кажется,
Положили кнопки…
И еще кажется -
Тень продуло:
Она кашляет,
Распухает пробкой.
Оплывают ее очертанья,
Она давит на партнера по жизни.
…Роман Зотикович идет на свиданье…

…и цветы, желтые от измен,
Опыта, переданного другому,
И точек зренья.
Роман Зотикович - это безмен
Или иной прибор измеренья.

Тень поглощает иероглиф,
Сугробы изъедены черным теплом.
Роман Зотикович так уродлив -
Ведь тень изъела его почти целиком!