Песня Востока

О, как прекрасен древний и загадочный Восток!
В нем быль таинственно переплетается с легендой.
И если б даже кто-то захотел – увы, не смог
Найти ту грань, что отделяет сказку от реальности трехмерной.
Рубиновые звезды там в оправе бархатных ночей
Близки настолько, что дотронется любой, лишь руку протяни, Соперничают дивной красотой своей с волшебным колдовством Укутанных в прозрачный дым шелков прекрасных пери.
Луна, вплетенная в густые смоляные косы неба,
Являет лик задумчивый подобно девушке в венчальном покрывале Вздыхающим влюбленным, что украдкою срывают тоненькие стебли Цветов признаний и невинных поцелуев в томной неге.
Груженные чудесными дарами мира караваны
Стекаются сюда, как реки изобильные в просторы океана.
Пески поют и плавятся под лаской солнечного исполина
И изнывают в жгучей жажде влаги слез скупой дождливой.
Что бисером расшитый девичий платок диковиной мозаикой Искрятся купола великих ханств и княжеств,
Минареты руками тянутся к созвездьям, винная лоза
Соперничает с ними в танце соблазненья горячего джигита
Ряды базаров ломятся в роскошном изобилии –
Тончайшие шелка, невиданной красы парча,
Нежнейший бархат, красоты такой поныне
Нигде на свете и сыскать нельзя.
Чеканным серебром раскатанные блюда,
Замысловатых форм кувшины белой глины,
В слоновой костью инкрустированных ножнах
Клинки – мечта и гордость каждого батыра.
У ювелирной лавки северной страны торговцы
Меняют мех лисиц и шкуры соболей
На ожерелья удивительной работы,
На перстни с изумрудами для суженой своей,
От аромата пряностей вскружиться может голова:
Шафран, душистый перец, кинза и гвоздика,
Кишмиш, миндаль, фисташки и хурма –
Для дастархана к чаю выбор здесь великий.
В халатах полосатых нежатся огромные арбузы,
Барханы дынь медовым запахом манят.
Янтарным соком истекает виноград
И персики румяные скорее проданными быть хотят.
Что звезд на небе, что росинок на атласных лепестках
Душистых роз в садах, не перечесть за полстолетья
Всего, чем славится непредсказуемый и благодатный край Восток, Край мудрости, жестоких войн, поэзии, любви, кровавой мести.

                * * *
В одном из ханств великих много лет тому назад
Среди тюльпанов майских, белых яблонь, абрикосовых цветов, Там, где гуляют гордые павлины у фонтанов,
С любимой молодой женой жил хан – правитель древних городов.
Красив, умен, отважен и суров,
Но справедлив был хан, за что и уважаем
Своими поданными, полчища врагов
Искусством боя и бесстрашием взора побеждал он.
Молва судачила, что нет счастливей пары,
Чем славный хан и черноокая Ару.
Любовь и нежность мужу своему дарила,
Заботой, ласками он осыпал любимую свою.
У хана старый друг был, правил
Соседним княжеством он, с давних детских лет
Росли, как братья, все делили поровну –
Обиды, радости, черешню и шербет.
Став взрослыми, мечтали породниться,
Своих детей женив между собой,
Когда б у жен к великой радости родятся
Сын – у одной, красавица-дочурка у другой.
Но счастье никогда не длится бесконечно.
Беда нагрянула, когда никто не ждал.
Рукой судьбы в тяжелые дворцовые ворота
Однажды утром путник незнакомый постучал.
Вручив с печатью свиток бдительной охране,
Прикрыв лицо, он быстро удалился.
Письмо, не медля, передали хану.
Прочтя его, в лице владыка изменился.
 Горяч был хан и, ни минуты не колеблясь,
Велит седлать коней, джигитам собираться
В поход: без объяснения причин на бой их вызывает князь – Сосед и друг, вернее тот, что «другом» назывался.
Обняв жену, взглянул в прекрасные глаза:
Не плачь, о свет очей моих, источник жизни, милая Ару!
Как горяча, печальна и горька твоя слеза,
Моим губам запомнится навек ее блаженный вкус.
Запомню перед расставанием все черточки своей любимой: Стройна, как серебристый тополь, робкая, как лань.
Ладони ласковые, мягкие и нежные обнимут –
Запомню теплоту и сохраню на коже и касанья дань.
Прильни к груди моей, чтобы слились едино
Разлукой опечаленных сердец оборванные песни.
С минуты этой обо всем, что б ни случилось
Со мной, тебе расскажет трепетное сердце.
- Мой господин, супруг любимый и желанный,
Не передам, как эта ноша расставанья тяжела!
Моя душа в твоих объятьях тихо умирает,
И гаснет солнца свет, и небо в черных облаках.
За что судьба-злодейка разбивает наше счастье?
Одна томиться буду в ожидании дитя.
Скорее в дом родной живой и невредимый возвращайся, Любви святой и чистой огонек пусть сбережет тебя.
- Вернусь к тебе, моя прекрасная Ару, мое дыханье!
Как только разобьем коварного и вероломного врага. Настигнет лицемерного соседа праведное наказанье,
Его мне одолеть поможет светлая любовь твоя.
Знамена плещутся, спешат отряды на войну.
Ведет их хан и видит в чистом поле
Войска соседа-князя, все сраженья ждут,
Горя от ненависти, злобы, непокоя.

Отдан приказ – противника атаковать!
Сражаться насмерть, до последней капли крови!
И вот несется друг на друга воинская рать,
Копытом, словно плугом, вспахивают землю кони.
Свистят в тяжелом воздухе отточенные стрелы, копья
Вонзаются с ужасной силою в тела,
Азарт горячей битвы застилает разум кровью,
Нет чувства страха, только мысль одна – «война»!
Идет на смену день, неделя за неделей.
Сражаются бесстрашные джигиты, словно стаи барсов.
Но каждой битве есть конец – великая потеря!
В одной из схваток погибает хан старейшей из династий.
Война окончена, победу одержал соседний князь,
Войска измученные возвращаются с потерями домой, Несчастной женщине, что хана ждет, лихую весть,
Словно гремучую змею в мешке, несут с собой.
Советник, правая рука покойного владыки,
Визирь в поклоне голову перед вдовой склонил:
- Высокочтимая, мужайся, сил тебе великих!
Скорбь бесконечна и горька, крепись, наш хан погиб.
Жестокие сраженья шли, катились головы коням под ноги,
Мы не заметили – когда и кем убит был славный хан.
И тело храброе любимого супруга,
Прости, не привезли, чтоб на родной земле одеть в саван.
Прекрасная Ару застыла, словно мрамор,
Похолодели руки, взгляд покрылся льдом,
Не проронив ни капли слез, лишь губы прошептали:
«Я отомщу, любимый, что заснул ты вечным сном! »
Безмерно горе, не сравнить ни с чем потерю,
От глаз чужих в покоях заперлась несчастная Ару,
Чтобы потоки скорби унести с собою:
«Аллах всевышний, смерть пошли и мне, я к повелителю уйду! »
Господь велик, на все святая воля:
От потрясенья время родов подошло.
Никто не властен над судьбой, людская доля –
Один уходит, но на свет рождается другой.
Судьбы каприз, а может злая шутка, вскоре,
В соседнем княжестве рожает в ту же ночь,
Княжна к огромной радости взволнованного мужа
Сначала сына, несколько минут спустя, о, чудо, появилась дочь!
Неизмеримым счастьем переполнены сердца супругов. Уставшая, спокойным сном забылась мать.
Младенцы убаюканы заботливой прислугой.
Отец зовет друзей за дастарханом пировать.
Сменяет ночь лучами солнца розовый рассвет,
От плача детского проснулась первою служанка
И в ужасе кричит, упав пред колыбелью: «Нет
Прощенья мне, о, госпожа, украли вашего ребенка! »
Княжна не верит горю, разум заполняет боль,
Сознанье рушится, безумие взамен себя впуская,
Истерику сменяет тихая безмолвная печаль.
Лишенная рассудка колыбель пустую медленно качает.
В соседнем государстве траур по кончине хана,
А вслед за ним благая весть народу: родила
Красавица Ару, чтоб передать в наследство место трона,
Двух сыновей, рождения которых в одиночестве ждала.
Огромной трепетной заботой, нежностью, любовью,
Словно орлица окружила мать гнездо свое,
Но ясный взор вдовы наполнен горькою тоскою,
Баюкая, она шептала: «Час отмщения грядет».
       
                * * *
За годом год несется время, дети подрастают,
Но не похожи друг на друга, словно близнецы.
Улан – широк в плечах, немного смугл, густые кудри, Характер крут, не по годам суров в покойного отца.
Другой же брат, Алим, его прямая противоположность: Точеные черты лица, высокий лоб и тонкий стан,
Задумчивый, но мудрый взгляд, чуть матовая бледность кожи, Повадки мягкие и голос нежный, будто бы для песни дан.
Но, несмотря на все их внешние различия,
Росли плечо в плечо, спина к спине, сильны своею дружбой. Везде и всюду, словно связанные, были неразлучны,
Один грустит, другой не весел и о чем-то тужит.
До самых дальних уголков страны и за пределы ханства Проворной птицей разлеталась слава и хвала двух братьев,
С которыми в умении владеть оружием не сравнится никто,
А на конях догнать их может только вольный ветер.

Как месяц пролетели восемнадцать лет и оглянуться
Им вслед уж не успеть, но только все прекрасная Ару
О чем-то думает, лишь только взгляд коснется
Джигитов-сыновей, несущихся на бешеном скаку.
Однажды утром, чуть окрасилась малиновым восходом степь,
Коней седлают братья, на охоту снаряженье собирая.
Как дикий ветер время, друг стараясь друга обогнать,
Летят в просторах бесконечных, аромат степей вдыхая.
Вдруг вдалеке в лучах разбуженного утром солнца
На розовом холме, внезапно, будто призрак,
Привстав на стременах, коня седая грива вьется,
С копьем через плечо, колчаном стрел и луком показался незнакомец.
- Улан, постой, вон там какой-то всадник скачет.
Давай, догоним и посмотрим – кто быстрей –
Ты или я, а может он? Здесь все решит удача,
А приз для победителя – желание загадывай скорей.
Увидев мчащихся к нему джигитов, всадник,
Взмахнув камчой, словно мираж исчез, оставив за собой
Большое облако песка, укрылся вмиг
За замшевым холмом ему лишь ведомой тропой.
Заметив, что догнать лихого незнакомца тщетны
Попытки их, поводья натянули братья и остановились.
Откуда ни возьмись, как тень из узкой щелки,
Наездник смелый в двух шагах пред ними очутился.
Красив и строен, ловок в обращении с конем
Был юный всадник, на руке держал он гордо
Сидящего охотничьего беркута, лицом
Казался милым, взор открытый и немного вздорный
- Приветствуем тебя, джигит, достойный славы!
Кто ты такой и как зовут тебя и твоего отца?
Земли какой твой род и почему не знаем
И никогда не видели на состязаниях батыров твоего лица?
Улыбкой спелого граната озарилось всадника чело,
Движеньем медленным снял с головы блестящий шлем.
От удивленья юноши вдруг онемели, грудь свело
Дыханье, будто воля их попала в нежный плен.

В одеждах воина верхом на резвом скакуне
Тот юный всадник превратился, словно в сказке,
В красавицу рассыпавшую вороные косы по спине,
Джигитов щеки маковой окрасив краской.
Что персик кожа, тонкие черты, лукавый взгляд
Огромных глаз диковинного цвета молодой травы.
И руки точно крылья птицы, только не летят,
И стан точеный, гибкий быстрой серны со скалы.
Звенящим родником девицы голос зазвучал:
- И я привет вам шлю, батыры удалые!
Откуда конь меня принес – лишь ветер знал,
Что гонит по степи песчаной тучи золотые.
Какого рода мой отец – вам не скажу,
Но воин он прославленный и научил меня
Сидеть в седле, стрелять из лука и горжусь,
Что вместо сына острое копье метаю я...
Слова слетели с губ, ресницы длинные взметнулись
На миг, затем, смутившись, опустились вниз.
В поклоне вежливом батыров головы склонились:
- И все же, как зовут тебя?
- Меня зовут Наргиз.
Теперь же мне пред вами нужно извиниться,
Что не могу приятную беседу разделить.
К полудню точно я должна домой вернуться,
Меня родные будут с беспокойством ждать.
- Как жаль, прекрасная Наргиз, что нас ты покидаешь, -  Негромким голосом промолвил брат Улан, -
- Есть просьба небольшая, обещай нам,
Что завтра в час такой же утренней зари сюда вернешься.
- Обещаю вам!
Взметнулись плети, кони взвились на дыбы.
И след простыл трех всадников, лишь степи
Да ветром чуть взволнованный ковыль
На память сохранили речи эти.
Спешат домой в родной дворец два брата,
Взволнованные неожиданным свиданьем.
Улан: - Алим, скажи, я будто бы огнем охвачен.
Ты знаешь, почему? И голова как будто от вина кружится странно.

Алим: - И сердце бешено колотится, как колокол, трезвоня, Одно лишь имя вспоминаешь ты сейчас.
И дивный бирюзовый взгляд стоит перед тобою –
Так юная Наргиз своими чарами пленила нас.
Улан: - Но как же так, прогнать из растревоженной души Свою любовь не смею, да и не хочу я.
И знаю также, что тебе не заглушить
Шум водопада с гор любви, обрушенный на нас обоих.
Алим: - Не стоит хмуриться, не сможет нас поссорить Волшебный голос и лукавый взгляд Наргиз.
А завтра на рассвете мы байгу устроим.
Кто победит, тот и получит право на бесценный приз.
В тумане своих юных грез к воротам подъезжают
Батыры, но тревожной непривычной тишиной
Встречает их дворец, в покои дальние вбегают – Придворные чины там сгрудились толпой.
Почтенный медик братьев отозвал в сторонку:
- Вам новость неприятную я должен сообщить.
Огнем внезапным нервной лихорадки
Пылает тело нашей госпожи.
Потеря мужа, годы бесконечной муки,
Тоски, терзаний, не угасшая любовь
Точили изнутри души опоры хрупкой,
Чтобы однажды тело слабое сломить.
Сейчас идите, мать вам будет рада,
Но никаких волнений и тревог
Не доставляйте, я ей дал лекарство, надо
Чтобы глубокий сон снял жар и силы укрепить помог...
В прохладной спальне, среди кружева подушек,
Батыры видят мать, которую сразил недуг:
Румянец залил щек атласных кожу
Покоятся бессильно на постели плети рук.
Неубранные разметались волосы, дыханье
Прерывистое и горячее колышет грудь.
Как ягоды смородины после дождя сверкают
Печальные глаза объятой словно пламенем Ару.

Увидев сыновей, преобразился светлый лик,
Сухие губы чуть затронула улыбка,
Смахнув слова, в сердца джигитов голос матери проник,
Покрыв горячий лоб больной росою липкой.
Собрав остатки сил, на слабый локоть оперлась
И молвила: «Настало, дети, время.
Вы выросли, чтоб отомстить за своего отца.
Как долго часа этого ждала я!
Отец ваш, хан, и князь страны соседней
Дружили с детства вплоть до той поры,
Когда гонец принес нам во дворец известие,
В котором вызов князя был и объявление войны.
В жестокой схватке хан погиб и даже тело
Родное на земле своей мы не смогли похоронить.
Теперь вы выполнить должны святое дело –
Князь должен умереть, и вы его должны убить.
Алим, сынок, прошу я именно тебя
И памятью отца я заклинаю.
Пусть князя кровь прольет рука твоя
И ни на миг не дрогнет.
Алим: - Обещаю!
Отправимся мы к князю во дворец сегодня,
Чтобы сразиться в поединке честном,
А если он убьет меня, Улан продолжит
Тот бой, за родовое имя отомстить есть дело чести!
Закат лучами протянул оранжевые тропы,
Прохлада опустила плечи, сумрачное небо
Нетерпеливо на свои поля впускает звезды.
Два всадника почти у цели, в бешеном скаку коням сжимая ребра.
Вот, наконец, и в княжеские мраморные залы
Вступили братья, стук шагов позвал навстречу
Хозяина дворца, увидев незнакомцев, приказал он:
- Зажгите свечи, слуги, гости в моем доме в этот вечер!
- Не чай пришли мы пить, держать ответ готовься
За то, что восемнадцать лет назад погиб
Твой друг и наш отец, в коварном зле признайся –
Ты посылал войска, чтоб наше ханство погубить!

Еще секунда – и проткнет мечом Алим врага.
Полны решимости и яростью кипят два брата,
Сверкнули в гневе на мгновение глаза
Рассерженного князя, вот начнется схватка.
- Постойте, - вдруг раздался звонкий голос –
Убить друг друга вы всегда успеете, а жизнь
Вернуть не сможете, хоть захотите – будет поздно
Сейчас настало время все друг другу объяснить.
В недоумении мужчины расступились в сей же час
Оружие сжимающие руки опустились:
Стояла перед ними девушка, из бирюзовых глаз
Хрустальным льдом слезинки по щекам катились.
Переглянулись братья, в этой девушке узнав
Красавицу, что утром на охоте повстречали.
- Отец, поведай юношам историю о нас
И расскажи, в чем заключается причина глаз твоих печальных.
Задумавшись и лоб нахмурив, князь вздохнул:
- О как же я тогда был слеп и горд,
Чтоб объяснения потребовать у хана, обманул
Обоих нас лукавый недруг – кто, не знаю до сих пор.
В тот злополучный день я получил такое же посланье,
Как будто бы от хана, вашего отца,
В нем государству моему он объявлял войну, в сраженьи Жестком встретились пылающие гневом наши с ним глаза.
Вокруг кипела битва, сталь клинков сверкала,
Вдруг покачнулся хан, стал медленно клониться
С седла, я тело друга подхватил, торчала
Рукоять кинжала из спины, и сердце биться перестало.
Он был всегда не кровным мне, но братом,
Батыром храбрым, я его похоронил
Как воина, и сам понес великую утрату,
Лишившись друга, но кинжал тот сохранил.
Князь отлучился на минуту и вернулся вскоре,
Держа в руках ларец, открыв его,
Достал кинжал, покрытый весь засохшей кровью,
Завернутый в помеченный смертельной раной шелковый платок.

-Осколок смерти этот послан был трусливым
Предателем, которого с тех пор искал, как мог.
Всех оружейников своей страны я опросил, не знают
Ни владельца и ни мастера, что выковал клинок.
Князь протянул кинжал батырам: «Поклянитесь,
Что рано или поздно вы найдете подлеца,
И человеческое правосудие свершится».
- Клянемся жизнями своими, прахом нашего отца!

                * * *
Обратный путь им показался бесконечным.
Спешат, торопятся, чтобы живою мать застать,
Ведь жизнь порою кажется такою быстротечной,
А иногда стремится гордой статуей застыть.
Хвала Аллаху! Вовремя добрались
Алим и брат его Улан в родные стены,
Загнав коней, и сами с ног валились,
Усталые, пропитанные потом, пылью, запахом степной травы.
У ложа материнского тихонько на колени опустились.
Горячки жар сменился бледностью покровов,
Услышав рядом шорох, длинные ресницы приподнялись:
-Всевышний милосерден! Дети живы и со мною рядом снова!
Поведайте скорей, отомщена ли я и ваш отец?
Погиб ли от руки твоей, Алим, коварный князь?
- Не торопитесь, мама, истина – истории венец,
Которая до нашего рожденья началась.
Мы с князем встретились под сводами его дворца,
А через несколько минут один из нас троих уже погиб бы,
Но дочь его, красавица Наргиз, спасла отца
От смерти, от убийства либо...
Рассказ был долог, но в итоге сыновей умолкли речи.
Тоску и безысходность проливают материнские глаза,
Словно под грузом непосильной ноши плечи
Сжимают сердце, боль в истерзанной несчастьями груди тая.
Но нет терпенья больше, бедная Ару,
Закрыв лицо руками, горько зарыдала,
Всю многолетнюю трагедию свою
С потоком слез горячих на свободу выпуская.

- Пришел и мой черед, должна я повиниться
Перед Всевышним и своими сыновьями.
Казалось, все с годами может позабыться,
Но тяжкая вина – холодный в сердце камень.
Когда беда со смертью хана во дворец
Вошла так неожиданно, движением одни разрушив
Надежды и желания, расплавленный свинец
Залил потоком ледяным обугленную душу.
Мой разум застилало дикое стремленье
Жестокой мести, грех с тех пор как терновый венец,
Когда по моему безумному веленью
Младенца похититель послан в княжеский дворец.
Хотела я, чтобы отец украденного мной ребенка
Познал всю боль утраты, как случилось мне...
Алим, родной, - слезами орошая и целуя руки сына,
Рыдала мать, - душа моя была в огне,
Когда тебя послала я отмстить отцу родному,
Но провидение нас всех спасло в тот миг.
Мне ж остается лишь молиться об одном –
Чтоб ты меня не проклинал и может быть когда-то после смог простить.
В растерянности братья, ведь всегда родными
Росли, любили мать, помыслить не могли,
Что так судьба вдруг обойдется с ними
И жизнь перевернет в начале их пути.
Но, оказалось, молодые чувства гибки:
- Пусть слезы высохнут, родная, я не помню зла, -
Алим погладил нежно мягкою ладонью щеки
Несчастной женщины, - Уже простил тебя.
Ведь ты всегда была мне самой лучшей мамой,
Заботливой и нежной, словно олениха-мать,
Ночами не спала, когда болел я, и прощала
Все шалости, когда б другая постаралась наказать.
Забудь сейчас про все, пусть наши беды
Быльем скорее порастут, а ты пока
Лишь выздоравливай скорей, вернемся мы с победой,
К ногам твоим повергнув тайного врага.

Друзей и подданных, родных и слуг отправив
Во все концы, глубинки той страны
С подробным описанием злосчастного кинжала,
Что стал причиной гибели правителя прославленной земли, все ждут.
Проходят дни, посыльные вернулись друг за другом,
Но ни один из них с собою не принес
Известия об оружейном мастере искусном,
Чьи руки выковали выложенный перламутром берег слез.
От неудачи опустились руки братьев:
- Неужто мы не выполним сыновний долг?
Надежда, как песок, сквозь пальцы утекает,
Теперь помочь нам сможет только Бог!
В один из дней таких Ару к себе зовет
Алима и Улана: "Шанс последний
Использовать должны мы, при дворе живет
Старейший оружейник – мастер наш семейный.
Уже давно в руках он не держал металл и слеп
Должно быть, лет ему под девяносто с лишним,
И все ж, кинжал на опознанье стоит предложить, свой век
Одним из величайших мастеров он прожил".
Посыльного тотчас отправили за аксакалом.
Достойным шагом во дворец ступает старец
Седобородый, медленно склоняется спина поклоном
Перед наследниками и вдовою хана.
Улан к нему подходит и, раскрыв ларец,
Кинжал с засохшей кровью вынимает:
- Почтеннейший, знаком ли был тебе кузнец,
Что изготовил сей клинок, о чем-то может он тебе напоминает?
Чувствительными пальцами в полнейшей тишине перебирая, Поглаживал и подносил к лицу кинжал:
- Коль есть ко мне доверие – я его узнал, -
Вернув оружие, уверенно старик сказал.
- Тебе мы верим, а иначе б не позвали
Сюда, так не томи и говори скорей, мы ждем!
- Прошло так много лет, когда ковали
Мы с дедом это лезвие вдвоем.
Купил тогда кинжал за тысячу динаров,
Чтоб внукам передать на память и в наследство
Старейший предок вашего визиря,
Который стал последним из владельцев.
Все взоры обернулись к побледневшему визирю.
- Ты лжешь и ничего не сможешь доказать!
- Хоть я и слеп, и немощен, но в силе
Мой разум, память может доказать!
Все знают, символ рода твоего, визирь, -
Свирепый волк, что никому пощады не спускает.
Так вот, по просьбе предка твоего кинжал
Украшен мордой волка – пасть он раскрывает.
Соскоблены засохшей крови пятна,
На лезвии у рукоятки знак
Зловещий показался, тихо ахнул
Весь зал. «Виновного - под стражу!» – молодой правитель приказал.
Визирь – советник ханский много лет –
Пал ниц, колени подломив: «Позвольте
Последние слова произнести и мне.
Всему виной любовь к тебе, Ару, до самой моей смерти.
Любил, страдал, желал, чтобы была моею,
И зло, поэтому такое учинил.
Не думал, что любовь твоя окажется сильнее,
Но даже смертью с мужем я тебя не разлучил.
Прощенья не прошу, но умереть готов
Я с именем твоим, уста мои окрасят
Пусть капли крови, я шепну: «Ару,
Моя любовь, мне умереть не страшно! »
Ару: - Достаточно смертей, не нужно больше мести!
Сынок, Улан, теперь не навредит
Ничем несчастный этот человек, давай отпустим
Пускай на все четыре стороны идет!
Зал опустел, зажглись лампады, словно звезды.
Ночь опустилась, пологом лиловым обернув
Дневные страсти и заботы, поглощая слезы,
Спокойный сон и грезы сладкие вернув.

                * * *
Создатель мудр, все стало на свои места:
Алим обрел отца, Улан – Наргиз, прекрасную невесту, Жизнь такова – красавица Ару все ж вскоре умерла,
С любимым мужем встретившись душой и сердцем.
Богат легендами неисчерпаемый родник Востока. Испили вы одну из них, смочив души грааль,
Вдохнув изысканных мускатных ароматов тонких.
С такой страной, хоть и пора, но все ж прощаться жаль.
               
                КОНЕЦ