Вода имеет форму шара

Я слишком поздно начал жить.

Возможно, если бы я не очутился в морге и не лежал бы на вонючем столе, я бы осознал это раньше и попытался  что-то исправить.

Сводить единственного ребёнка в кино, наконец.

Я не видел её с марта прошлого года.

Господи, да я даже не помню, когда у неё день рождения.

Да нет, оно в марте, конечно же, но – когда?

Этот душный вечер – он слишком велик для такого человека, как я.

Но по иронии судьбы он принадлежит мне – целиком и полностью.

Я сделал его своей смертью.

Я пытался его спасти, но передумал.

Я спасался от своей родной дочери, хотя ей стоило только протянуть руку, дать денег, наконец.

Простит ли она меня? Любит ли?

Вечер был душный, но вода холодная. Слишком холодная.

Я не знаю, зачем я туда прыгнул – возможно, у меня просто не было другого выхода.

Так бывает, когда, чувствуя смерть за собой, пытаешься сыграть на удачу.

Но она всегда поворачивается к тебе аналом.

Я не сразу осознал, что через секунду  найду себя мёртвым, что я буду весь состоять из воды.

Воды  и грязи. Воды и какой-то мерзкой субстанции.

Да кто мне судья сейчас?

Дочь? Бог? Что они могут сказать мне, в чём обвинить, если они не захлёбывались вонючей водой, если  она не разъедала им глаза и не заползала во все щели?

Я не был примерным отцом, возможно, вообще не был христианином.

Я жалел об этом всего лишь долю секунды, пока последний раз краем глаза видел терпкий тёмно-синий воздух над головой.

И двух уродов в коричневых костюмах, которые стояли на берегу.

Я видел, как они прятали пушки в карман и уже отвернулись, чтобы идти обратно, бежать отсюда что есть мочи.

Но я уже не хотел жить.

Я понял, что сейчас – сейчас и больше никогда – имею уникальную возможность откупиться от этих падл и от своей дочери одновременно.

Падлы поймут. Дочь осудит и забудет. Но мне уже будет не до этого.

Я и сам не знаю, умел ли я плавать или же просто захлебнулся от безнадёжности.

Это было слишком страшно, чтобы пережить это ещё раз.

Это было бы слишком больно, если бы я выжил.

Я об одном жалею – что она даже не будет плакать.

И я, как мудак, буду жалеть об этом всё время.

И плакать, тихо сжимая в руках свои переполненные водой лёгкие.