Мороженое

Витрина мороженной лавки. Зазывающие цвета.
В ряд - шарики здравого смысла, величиной с ладонь:
Лимонное "мне безразлично", ванильное "всем сыта
По горло, до отвращенья", фисташковое "не тронь".

Под странным названьем "Blue Angel" - ядовитая голубизна
Неоновой яркой подсветки. Давайте играть в кино:
Захлебываться страстями, но при этом прекрасно знать,
Что это лишь представленье. Настоящего - не дано,

Поскольку нам крутят тот самый поднадоевший фильм,
С разрывами понарошку, смертями от пуль - шутя,
Поскольку сердце всего лишь незадачливый библиофил,
Предпочитавший неону старомодную вязь шитья

Словесного по желтоватой поверхности темноты.
Невзрачная тайна бумаги, разгаданная за миг,
Ничто по сравненью с актерством, с умением с тем на ты
Держаться, кто нам далек, как край туманной зимы.

Рассудок с радостью примет подслащенное торжество
Подобий чужих эмоций. В разгар городской жары
Ничто так не греет душу, как холод. Особенно свой.
Ничто так не леденит, как страсть и ее пары.

Но лучше не откликаться. Не оправдываться. Не ждать.
Держаться найденных принципов. В ответ на пустое "прости"
Реагировать едким смехом, даже если хочется "да"
В теплоту, глубину и плоть - всем нутром своим - прорасти.

Приникая взглядом к экрану, попадать в неоновый плен
Неразобранного на части механического волшебства
"Голубого ангела", черно-белой тени Марлен,
Под заморозкой утрачивая ощущенье свежего шва.

Холодный кофе глясе, из трубочки, не спеша,
Тянуть, опробовав ложкой ледяной ванильный товар,
Распознавая невнятно, как там, где была душа,
Начинает расти холодный, но все так же бьющийся шар.

И не верить. Слепо не верить, как отчаянный Петер Мунк,
Но пытаться опробовать корку ванильного льда на вкус -
Ненадежную, тончайшую, немучительную тюрьму,
Приготовившись к непростительному рывку.

24. 07. 02