Готфрид Бенн избранные стихотворения

 (из сборника «Статические стихотворения», 1949-1955)

 ВАШИ  ЭТЮДЫ

 Ваши этюды,
 арпеджо, канон, хорал –
 лепет зануды,
 и участь их – провал.

 Вороны горланят –
 ведь тоже поют.
 Будь глуп и делом занят!
 В этом уют.

 Что значит «святое»?
 За знающих я рад.
 Но в шакальем вое
 ведь тоже есть свой лад.

 По мне так: фанфара,
 без бренных губ и рук,
 чтоб из угара
 туда, где первый звук.
   

 ПИВНАЯ (4)

 О себе не хочу ни слова,
 но порой, войдя во вкус,
 вижу в парах спиртного
 некий творческий союз.

 Ни в чём там нужды не знают –
 светлый зал, свирель, вино;
 играют и сочиняют,
 чего нет давно.

 Я предаюсь распаду,
 я подошёл к концу
 и с часом глубоким, в награду,
 вижусь вновь лицом к лицу.
   
   
 СЛОВА

 Ты окружён словами
 и значит – совсем один.
 Для почестей с цветами
 в сей жизни нет причин.

 Ты смотришь им прямо в душу,
 ища исконный лик,
 много уж лет – послушай,
 так ты зайдёшь в тупик.

 Взгляни – для бесед полночных
 свет мягкий в домах людей,
 перлом с губ розовых, сочных
 слово летит без затей.

 И лишь твои годы тают
 ради иных дилемм:
 слоги твой сон питают,
 но ты уходишь, нем.
   
   
 Я ВСТРЕЧАЛ ЛЮДЕЙ

 Я встречал людей, которые,
 на вопрос о том, как их зовут,
 робко – словно совсем не могли претендовать на то,
 чтобы иметь ещё и наименование – 
 отвечали: «Фройляйн Кристиан», прибавляя:
 «как имя», они хотели облегчить вам понимание –
 никаких сложных фамилий,
 вроде «Попиоль» или «Бабендерерде» –
 «как имя», пожалуйста, не обременяйте свою память!

 Я встречал людей, которые
 росли в одной комнате с родителями, братьями и сестрами,
 по ночам, заткнув уши пальцами,
 читали за кухонным столом,
 выходили в люди, внешне прекрасные и ladylike как графини,
 а внутренне нежные и усердные как Навсикая,
 с чистым ангельским челом.

 Я часто спрашивал себя и не находил ответа –
 откуда берется эта доброта и нежность, –
 но не знаю и по сей день. А теперь мне пора идти.


 (из сборника «Морг», 1912-1920)

 НОЧНОЕ КАФЕ

 824: любовь и жизнь этих женщин.
 Виолончель пьёт залпом. Флейта
 жирно рыгает три такта подряд: прекрасный ужин.
 Барабан дочитывает книгу про преступный мир.

 Зелёные Зубы, Прыщ На Лице
 машет Воспалённой Кромке Века

 Жир В Волосах
 обращается к открытому Рту с Глоточной Миндалиной
 Вера Любовь Надежда вкруг шеи

 Седловидному Носику мил юный Зоб.
 Вот он платит за три её пива.

 Лишай Бороды гвоздики покупает,
 Двойной Подбородок задобрить.

 B-moll: соната  № 35.
 Два Глаза вдруг взревели:
 Не разбрызгивайте в зале кровь Шопена,
 чтоб по ней шаркал сброд!
 Хватит! О, Жижи!

 Дверь растворяется: баба.
 Знойность пустыни. Ханаанская смуглость.
 Целомудренна. Многоотвёрста. С ней входит благоухание.
 Даже не благоухание:
 это лишь чудное прогибание
 воздуха об мой мозг.

 Сзади семенит Жирнотелость.
      

 КАФЕ  ЗАПАДА

 Мужчина вступает в переговоры с девушкой:
 твой голос, глаза, мочка уха -
 мне на это плевать.
 Хочу ударить тебе в плечи.
 Хочу на тебе развалиться.
 Хочу быть разнузданным морем, ты, дура!